Цитаты про дом без мата

Мертвецы — наши соседи и сожители. Мы ходим по их костям, пользуемся выстроенными для них домами, разгуливаем под сенью посаженных ими деревьев. Мы и наши мёртвые не мешаем друг другу.

Тот дом хорош, где хороши обитатели.

Как приятно сидеть дома, когда по крыше стучит дождь и когда знаешь, что в доме твоем нет тяжелых скучных людей.

Я смотрю на тебя, и я... я дома. I look at you, and I... and I'm home.

 — У тебя не все дома.— У меня нет дома. Я птица вольная. Куда хочу — туда лечу. 

Свобода — это самое жуткое состояние. Это когда никто тебе не говорит, почему ты пришёл так поздно и что курить в доме нельзя. Ужас! Нет-нет, не хочу.

Дома новы, но предрассудки стары, порадуйтесь, не истребят ни годы их, ни моды, ни пожары.

 А он дарил ей розы, покупал ей духи, Посвящал ей песни, читал ей стихи. Он хватался за нитку, как последний дурак. Он боялся, что когда-нибудь под полной луной, Она забудет дорогу домой. И однажды ночью вышло именно так. 

— Да кум мой пошутить любил. Бывало, говорит с порога: «Иди за маленькой!» Я только галоши надену, а кум смеется: «Отставить, у меня есть». И достает бутылку красного. У нас вино продавалось за рубль четыре. А на вкус как за рубль семьдесят две. Разольем, бывало… Благодать, порядок в доме…

 Трех дочерей имел всесильный Сатана, И, кроме трех, была еще одна. Дочь старшую за князя выдавая, Ты будешь Гордостью! – ей Сатана сказал. – Ты будешь Жадностью отныне, дочь вторая, Тебя купец богатый в жены взял. Ты, третья дочь моя, уходишь в дом к поэту, Ты будешь Завистью навеки с этих пор. Других имен вам трем отныне нету!  – Так прозвучал отцовский приговор. А дочку младшую с горячей, пылкой кровью, Что ближе всех всегда была ему, Рогатый Сатана в сердцах назвал Любовью И отдал человечеству всему. 

Разумный человек не изнуряет душу завистью и сожалением о том, что прошло и больше не вернется, не надеется, что судьба пошлет ему нежданную удачу и счастье. Рассказывают такую притчу: Некий человек был нищ, голоден и наг. Нужда заставила его обратиться за помощью к родным и знакомым, но у них не оказалось ни еды, ни одежды, ни денег, которыми они могли бы с ним поделиться. Бедняк отправился к себе домой и лег спать на голодный желудок. Глубокой ночью он проснулся от еле слышного шороха и понял, что в дом залез вор.

Еще долго стоял я, прислушиваясь к твоим шагам, легким, как у эльфа. Когда я шел домой по старым улочкам, Ты была в моей душе, Ты была моей душой…

Людей в этом городе строили так же, как строят дома. Не знаю, как дело обстоит в других городах, я в них не был, но в нашем — точно. Большая стройка людей. Кирпичик «как жить», кирпичик «о чем думать», кирпичик «чего не замечать». И застекленная душа. Внутренний евроремонт. Пуленепробиваемое стекло. Да что там пуля, даже микроб с отвратительной рожей не просочится. «Вы должны жить настоящим и быть счастливыми, радуйтесь!» Радуются. Ничего не видят кругом, ничего не хотят замечать, что может как-то ущемить эту радость. Ходят слепые, но с улыбкой. «Животные лучше людей!» Лучше.

Из странного о Пифагоре говорили, например, что он как-то напал на ядовитую змею и искусал её до смерти. А ещё болтали, что как-то в дом Пифагора вломился вор и увидел такое, что сбежал с пустыми руками, однако рассказывать, что же он увидел, отказался.