Цитаты про прости без мата для парней

Земля, говорит мистер Уиттиер, это просто большая машина. Огромный завод. Фабрика. Вот он – великий ответ. Самая главная правда.Представьте себе полировочный барабан, который крутится без остановки, 24 часа в сутки, семь дней в неделю. Внутри – вода, камни и гравий. И он это все перемалывает. Крутится, крутится. Полирует самые обыкновенные камни, превращая их в драгоценности. Вот что такое Земля. Почему она вертится. А мы – эти камни. И все, что с нами случается – все драматические события, боль и радость, война и болезни, победы и обиды, – это просто вода и песок, которые нас разрушают.

Сон. Не сонИ спросит Бог: - Никем не ставший,зачем ты жил? Что смех твой значит?Я утешал рабов уставших, -отвечу я, и Бог заплачет.И. ГуберманНе бейся рыбою об лёд,ну проиграешь,- . . . не корова.Кошмарный сон, который годчудят всё те же,- Дима с Вовой.Сник представительный оплот,Миронов сгинул, ветер свищетприкрыть свободное соплозовут из Питера бабищу.Плюнь! . . .

 Человек такая простая и немудреная машина… Я не понимаю вас, вы меня не понимаете, и сами мы себя не понимаем. Можно быть прекрасным врачом — и в то же время совсем не знать людей. 

очень хочется любвиЧерной розой распустилось небо в городе куражном.Лепестки - изгибы бездны мягкой, бархатной и влажнойулеглись на крышах зданий авангардных грузных улиц,и на узких переулках, где гуляет лишь безумец.Пахнет скорою грозою. Клерк идёт домой без пары.Эй, девчонки! Гули-гули… нет девчонок - аватары.С взгляда точно не влюбиться и в глаза смотреть не модно -пятки, кошелёк, страница в одноклассниках. Свободноместо свято не бывает. Ночь сегодня что-то рано.

Индивидуумы не вечны, они преходящи. Хромосомы также уходят в небытие, подобно пачке карт, полученных каждым из игроков и отыгранных вскоре после сдачи. Но с самими картами при тасовке ничего не происходит. Карты — это гены. Гены не разрушаются при кроссинговере, они просто меняют партнеров и продолжают двигаться дальше. Конечно, они движутся дальше. Это их работа. Они — репликаторы, а мы — машины, необходимые им для того, чтобы выжить. После того как мы выполнили свою задачу, нас выбрасывают. Но гены — выходцы из геологического времени, они здесь навеки.

Электрический заряд в электростатической машине, которая стоит на моем письменном столе, приобретает форму зигзагообразной молнии, потому что ищет путь наименьшего сопротивления, — и то же самое происходит в обществе. Верх берет все самое легкое, простое, самое схематичное.

Как обычно в выходные, Людо взывает о помощи (ну, еще бы, Пенелопа-то занята. (Я рассуждаю как ворчливая брошенная любовница) В трубке слышу жужжание спортивной машины. — Вруууум! — Ты смотришь «Формулу-1»? — Врууум! Нет, просто моя дочка включила телевизор, а он стоял на канале «Моторы», потому что вчера вечером мы с мадам курили косяки и смотрели XXL. — Ну, и вы того? — Нет, Элен уснула, а я подрочил в простыни, как всегда по пятницам. — Семейная жизнь — это сказка.

 Рядом с нами люди постоянно сходят с ума, болеют и умирают в таких муках, что описания Гомера просто комиксы по сравнению с одной лишь историей болезни умершего от рака человека. Нас предают друзья. Нас забывают дети. Наши родители начинают ходить под себя или нам в руки. Самолеты, на которых мы летаем, разбиваются об землю, а наши машины врезаются друг в друга, разрезая нас пополам и выворачивая суставы. И при этом мы думаем, что ничего не знаем про ад. 

А там у нас телевизор. В телевизоре все хорошо, все замечательно, смотри, слушай, молись рекламе. Мы ничего не производим, больше никому ничего не нужно, кругом машины, а мы на какой черт сдались, мы потребители. Все просто — покупай и ты хороший гражданин, а если ты много не покупаешь, не хочешь покупать, то, кто ты после этого? Кто? Псих ненормальный. Это факт, Джим.

– Жантий, ты знаешь, когда я тебя полюбил? – В тот вечер, когда предложил подвезти меня до дома. – Нет, с самого первого дня. Было шесть часов утра, и твоя стажировка только начиналась. Я заказал омлет, а мне принесли глазунью. Я хотел бекон, а мне подали окорок. (...) Когда я встал, ты испугалась, как газель, почуявшая запах льва, и прошептала: «Господин, я сегодня первый день на стажировке. Надеюсь, вы меня простите. Я перечитала заказы. Вы хотели бекон и омлет. Почему вы ничего не сказали? Спасибо». Ты говорила, не поднимая глаз.

Я так-то...Я так-то - веселый и в меру приличный,Родился в Свердловске, что в центре Урала,С Е-бургА я, в общем, короче - столичный,И лет тридцать пять, что ни много, ни мало.Но денег в карманах по-прежнему нет,Поэтому снова иду на работу.Есть нож и кастет, за ремнем пистолет,Мне с ним поспокойнее, по беззаботней.Средь модных витрин и раскрашенных стенГуляю довольный, дышу перегаром .То «Лексус» навстречу, а то « Порш кайен»…И тот, и другой мог достаться мне даром.Вот телка подъехала, белая "Бэха",На вид навороченный кабриолет.Трещит в телефон, оглушая всех смехом,А я надеваю на пальцы каст

– Думаю, нет никакой воронки. Твоя старуха просто тебя надула, чтобы ты согласился эту на работу и свалил из дома, – сказал Джонни, процеживая пиво. – Сколько плаваю, ничего такого не видел. А женщины – они умеют придумывать сказки.

 Алисон всегда оставалась женщиной; в отличие от многих английских девушек, она ни разу не изменила своему полу. Она не была красивой, а часто – даже и симпатичной. Но, соединяясь, ее достоинства (изящная мальчишеская фигурка, безупречный выбор одежды, грациозная походка) как бы возводились в степень. Вот она идет по тротуару, останавливается переходит улицу, направляясь к моей машине; впечатление потрясающее. Но когда она рядом, на соседнем сиденье, можно разглядеть в ее чертах некую незаконченность, словно у балованного ребенка.

— Будь дело в машине, его напарница бы тоже заболела и смеялась бы как ненормальная.— Ну, может, она больна. Просто у неё не такое хорошее чувство юмора.