Цитаты про тексты

Журналист пишет для тех. кто не читает афоризмов. Романист творит для тех, кто не умеет в тексте находить афоризмы. Поэт теряет афоризмы среди рифм. И только афорист не спит ночей ради тех, кто будет сравнивать его не в пользу журналиста, романиста и поэта.

Тексты Сумирэ страдали определёнными изъянами, но в них чувствовалась удивительная свежесть и читалось стремление автора прямо и до конца откровенно говорить о том важном, что было на душе.

Начинающий литератор, помни: записывать свои бессмертные тексты ты должен только на бумаге. Пусть даже на туалетной, если вдруг бумаги другой не оказалось под рукой. Иначе, после твоей безвременной кончины, все музеи будут глубоко разочарованы. И то ведь, действительно, как глупо и неубедительно выглядит, выставленный в виде музейного экспоната, компьютер с файлами черновиков.

 Кощей, наверное, так и не понял, кто на него напал, но результат драки был предрешён… Я ни за что бы не поверил, что маленький, гневный дедок способен ТАК отволтузить самого крутого преступника современности. Он катал его пинками по двору, бил лбом о порог, пересчитывал зубы, лупцевал пустой бадьёй куда ни попадя, не давая ни секунды на передышку, да ещё отчаянно матерясь прямым текстом! Разумеется, Кощей был выше, тяжелее и сильнее, но он настолько уступал баннику в скорости, что не имел ни малейшего шанса даже на ничью.. 

 Все мечты осуществимы, просто действуй! В этом тексте ты найдешь правильный ответ! Ничего невозможного нет! 

В исследовании Хартунга «Библия представляет собой свод законов для выработки групповой морали с готовыми инструкциями для геноцида, порабощения соседних групп и мировой гегемонии. Но Библия не является злом только по причине ставящихся задач или даже только из-за прославления убийства, жестокости и насилия. Многие древние тексты повинны в том же – «Илиада», исландские саги, мифы древней Сирии, надписи древних индейцев майя и другие. Однако нам не пытаются продать «Илиаду» в качестве канона нравственности. В этом-то и проблема.

ЭпизодВсего лишь эпизод,не кинофильм,И роль не велика, назначен тот герой.Увы, такой, что не тревожит душу, Увы, такой, что в титрах не мелькнет.Домой!Все хватит состраданий.Окончен кинофильм, везде погаснет свет,Запомнится всем фильм, но многим дажеНе вспомнится печальный тот конец.Герой слепого эпизодаРаздумий полон, множествами бед,Но даже и не в титрах- то проблема.Героя главного все нет.Уж сколько дней!Мотали нервы то, то душуПечальный свет прожекторов, и тексты, что безумныПытались заучить актеры, но никак,Не получалось так, как делал тот чудак.Ушел навеки что, следов оставив мало,Ну

… Поэт — это последний человек, кто радуется тому, что его стихи перекладываются на музыку. Поскольку он-то сам в первую очередь озабочен содержанием, а содержание, как правило, читателем усваивается не полностью и не сразу. Даже когда стихотворение напечатано на бумаге, нет никакой гарантии, что читатель понимает содержание. Когда же на стих накладывается ещё и музыка, то, с точки зрения поэта, происходит дополнительное затмение. Так что, с одной стороны, если ты фраер, то тебе лестно, что на твои стихи композитор музыку написал.

Думаю, я когда-нибудь сделаю свой учебник для тех, кто хочет выучить английский язык за месяц. Это будет жёсткий учебник. Знаете, как те старые советские учебники. Помните те учебники? Ни картинок, ни каких-нибудь там игр, даже английских слов нет. Просто 300 страниц русского текста и в начале — «Переведи». Даже не сказали на какой язык.

Постарайтесь представить себе человека девятнадцатого столетия — собаки, лошади, экипажи — медленный темп жизни. Затем двадцатый век. Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Сокращенное издание. Пересказ. Экстракт. Не размазывать! Скорее к развязке!— Скорее к развязке, — кивнула головой Милдред.— Произведения классиков сокращаются до пятнадцатиминутной радиопередачи. Потом еще больше: одна колонка текста, которую можно пробежать за две минуты, потом еще: десять — двадцать строк для энциклопедического словаря. Я, конечно, преувеличиваю. Словари существовали для справок.

 На хрен, любовь моя, на хрен… Я не хочу встречаться с Тобой и смотреть на Тебя, как жена Штирлица, глазами, полными надежды и немого отчаяния. Я не хочу до крови закусывать губу, глядя, как Ты нежно склоняешься к этому… к этой девушке. Я не хочу. На хрен, любовь моя, на хрен. Мои письма – это не интуитивные тексты, это полтора месяца такой печали, от которой становишься на десять лет старше и на двадцать лет тупее. Я как кобра, которая приготовилась для броска, а ее огрели лопатой.

 Очертания родительских желаний и страхов раскаленным стилом пишутся в души малюток, а они пребывают в полной беспомощности и незнании, что с ними творят. Нам требуется целая жизнь, чтобы найти и расшифровать выжженный текст, но и тогда мы не будем уверены, что правильно поняли его. 

 Клавиатура на сотовом — для набора текста, используется когда хотят избежать разговора с кем-нибудь. 

Текст должен стать устройством для преображения собственного читателя. Ты думаешь, что тебе нужен секс или криминальная интрига, где в конце концов виновного поймают? И как можно больше действия? Но в то же время тебе совестно клевать на преподобную тошнятину, состряпанную из «рук покойницы» и «монастырских застенков»? Отлично. Так я тебе устрою много латыни, и мало баб, и кучу богословия, и литры крови, как в Гран-Гиньоле. И ты в конце концов у меня взвоешь: «Что за выдумки!