Цитаты про сердце для парней

На свет ПолиныПосле "густо" - бывает "пусто".Впрочем, это не факт, не догма.Если ходишь по свету долгоИ в суставах скопилось хрустаНа пятнадцать юнцов весенних,Собирающих пазлы духа;Быт становится бытовухой.Жизнь становится всё священней.Тех, кому по колено мореПонимаешь теперь все реже.В перечеркнутых лет кортеже,На заброшенном светофоре,Ждешь покорно сигнал зеленый.Как Иона, внутри машины,Режешь полночь на свет Полины,Возмутительно невлюбленный.Едешь, спешно скрывая скуку,На лице, в закоулки сердца:"Погоди. Пять минут.

На защите городаСреди высоток и трущоб,Где воры и убийцыРасположился наш участок,И служат в нём полиции.Ребята бравые у нас: сержанты, рядовые...Ну что там можно говорить, вообщем удалые.Но если провинился ты, на пост не встал к примеруМоментально примут меры наши добрые, но строгие офицеры.Знай, что у нас уважают закон,При этом не платят нам денег вагон.Делаем всё для полиции в целом,Но любим участок всем сердцем и телом.На защите города стоит ещё Сват.Захват заложников?То план перехват.Кто службу несёт свою на отлично,Выдадут премию, сумму приличную.Скорее в патрульную машину садись,Погон

Осенняя тоскаПоток огня летит вперед.Осенняя глухая мгла.В холодный день холодный лед,И радость где-то умерла.Шоссе, развязка, поворот,Глазастых светофоров свет,И, жизни замедляя ход,Ответов на вопросы нет.Мои дворы грустят в тоске.Асфальта серость, небеса,И золотое на пескеНаш дворник смел за полчаса.Гараж и голая стена.Я молча закрываю дверь.Наверно я давно больна.В душе скребется страшный зверь,И мыслей путает поток.Иду по лужам в тишине.Над небесами потолок,А сердце в ледяном огне.Подъезда черное нутро.Я поднимаюсь в вышину.Грохочет под землей метро,Разрезав ревом тишину.Вот дверь моя.

 Сколько усилий предпринимают люди, чтобы притупить свое восприятие, неужели это для тебя новость? Одни изо дня в день пьют пиво, другие раскладывают электронные пасьянсы, третьи мусолят романы, четвертых от телевизоров за ноги не оттащишь… Собственно, все эти ухищрения не обязательны. Достаточно поменьше спать и побольше жрать, это тоже отлично работает… А потом удивляются: отчего в юности счастье и муку ломтями резали, а нынче тонким слоем мазать приходится на хлеб насущный? Куда ушла острота ощущений? Почему сердце больше не рвется на части по всякому пустяковому поводу?

Наш город... От пейзажей этих мое сердце содрогнулось. Подобная мутной кофейной жиже, знакомая сумрачная тьма, в которую погружаются городские жители, словно это — календарные праздники. Бескрайние вереницы зданий и жилья, туманно-пасмурное небо. Выстроенные в ряды стада машин, изрыгающих углекислый газ. Старые хлопчатобумажные занавески на окнах тесных и убогих деревянных домов — в одном из них живу я. И суета бесчисленных людишек внутри. Бесконечная амплитуда — от гордости до жалости к себе. Это и есть — город.

Еврейская семья. Сын обращается к отцу:- Папа, дай мне денег на мороженое.- Абрамчик, какое мороженое?! Оно ведь такое дорогое!- Но, папа, ты ведь обещал, что когда мне исполнится 7 лет, ты дашь мне денег на мороженое.Отец, скрепя сердце:- Ладно, держи... только самое большое не покупай.Прошли годы. Сын опять пришел к отцу.- Пап, дай мне денег на пиво - ты ведь обещал, что когда мне исполнится15 лет, ты дашь мне денег на пиво. Мне седня исполнилось 15...- Абрамчик, ты что?! Пиво? На мороженое?

 Нельзя курить натощак. Впрочем, нельзя также много пить, слишком быстро водить машину, чересчур усердно заниматься любовью, перетруждать сердце, транжирить деньги. Ничего нельзя. 

Люди в городах злые от тесноты становятся. Замешкаешься – сметут. Ошибешься – не простят. Машину не там Кузепыч поставил, припер кого-то – стекло расколотили. То есть даже не просто злые, а с полным правом злые. Это означает, что никакой борьбы уже не происходит. Когда человек вспылит и потом угрызается – это еще терпимо. А когда наорет и чувствует свою правоту, что на своем настоял, что-то доказал, кого-то на место поставил – это уже финал. Даже девушки свирепые становятся. Ну да женское сердце оно вообще огромное – и злобу, и любовь быстрее нагребает...

- Век рыцарства был иррацонален: рыцари, дамы Слава Богу, потом была Реформация и Просвещение, а потом уже и Новое Время. Видишь? Ты понимаешь, о чем я? - Не совсем. Я тебе вот что скажу: по-моему, идея рыцарства была не так уж и плоха - открывать дверь машины, убивать драконов рисовать сердца - Ты опять пьешь викодин? - Да, немного.

Но служить истине не было никогда моим намерением; она – только пищевое средство для моего мыслительного аппарата, как картофель – для моего желудка, а друг – для моего сердца. Пока я имею желание и силы мыслить, до тех пор мне служит каждая истина только для того, чтобы перерабатывать ее по моим способностям. Истина для меня так же «суетна и бренна», как для христианина действительность или все мировое. Она существует так же, как и вещи мира сего, хотя христианин доказал их ничтожество, но она суетна, ибо ценность ее не в ней самой, а во мне; сама по себе она не имеет никакой ценности.

Да, да, в тот день мое прекрасное сердце целых полчаса боролось с рассудком. Как в трагедиях Пьера Корнеля, поэта-лауреата: долг борется с сердечным влечением. Только у меня наоборот: сердечное влечение боролось с рассудком и долгом. Сердце мне говорило: «тебя обидели, тебя сравняли с гов***. Поди, Веничка, и напейся. Встань и поди напейся, как с***». Так говорило мое прекрасное сердце. А мой рассудок? — он брюзжал и упорствовал: «ты не встанешь, Ерофеев, ты никуда не пойдешь и ни капли не выпьешь». А сердце на это: «ну ладно, Веничка, ладно.

- Вы не поранились ? - Он очень сильно поранился, госпожа, изранен сверху донизу! Он сошел с ума от любви к вам! Когда он видит вас, у него начинает быстро биться сердце, давление понижается, он становится безумным, сумасшедшим! То машину толкает, то статую разбивает, то по трубе ходит! Идиот - сам помрет и меня угробит! Вообще-то, что вы делаете завтра вечером?…

Простите, но я не хочу быть императором. Это не моя профессия. Я не хочу кем-то править и кого-то завоевывать. Я бы хотел помогать всем, кому только можно – евреям, христианам, черным и белым. Мы все хотим помогать друг другу, мы так устроены. Хотим жить счастьем других, не их страданиями. Мы не хотим ненавидеть или презирать друг друга. В этом мире есть место для всех, земля богата и может прокормить каждого. Дорога жизни свободна и прекрасна, но мы сбились с пути. Жадность отравила души людей, наполнила мир ненавистью, заставила нас страдать и вызвала кровопролитие.

 Так что же делает нас людьми? То, что нельзя запрограммировать, нельзя зашить в чип. Это человеческое сердце, которого нет у машины.