Цитаты про счастье без мата для мужа

 Я хочу со щемящей надеждой посмотреть на небо. Я хочу написать тебе длинное прощальное письмо, оскорбительное, небесное, грязное, самое нежное в мире. Я хочу назвать тебя ангелом, тварью, пожелать тебе счастья и благословить, и еще сказать, что где бы ты ни была, куда бы ни укрылась — моя кровь мириадом непрощающих, никогда не простящих частиц будет виться вокруг тебя. Я хочу забыть, отдохнуть, сесть в поезд, уехать в Россию, пить пиво и есть раков теплым вечером на качающемся поплавке над Невой. 

Для счастья женщине нужен мужчина. Для несчастья - вполне достаточно мужа.

 Сколько усилий предпринимают люди, чтобы притупить свое восприятие, неужели это для тебя новость? Одни изо дня в день пьют пиво, другие раскладывают электронные пасьянсы, третьи мусолят романы, четвертых от телевизоров за ноги не оттащишь… Собственно, все эти ухищрения не обязательны. Достаточно поменьше спать и побольше жрать, это тоже отлично работает… А потом удивляются: отчего в юности счастье и муку ломтями резали, а нынче тонким слоем мазать приходится на хлеб насущный? Куда ушла острота ощущений? Почему сердце больше не рвется на части по всякому пустяковому поводу?

«Счастье — когда в семье все прекрасно! Когда дети здоровые и с мужем отношения хорошие!»

Помешать её счастью могли только её муж и её совесть.

И потому Соломон в Притчах называет ее «венцом мужа», а Павел — «славой мужа»: а слава — это завершение, совершенство и блаженство, когда уже нет ничего более полного, чтобы усовершенствовать совершенство. Значит, жена — завершение, совершенство, счастье, благословение и слава мужа, и, как говорит Августин, «первый союз в этой смертной жизни». Следовательно, мужчина обязан любить ее, а если не любит или презирает жену, значит, он не добродетелен, не приятен, да и просто не обходителен.

— Вероника Франко, вы обвиняетесь в колдовстве! Вы сознаетесь в содеянном и полагаетесь на милость Господню или выслушаете мой приговор. — Я сознаюсь, ваша светлость. — Это Богоугодный поступок. Говорите. — Я сознаюсь, что любила человека, который не мог жениться на мне, потому, что у меня не было приданого. Я сознаюсь, что у меня была мать, которая научила меня другому образу жизни. Которому я противилась сначала, но потом приняла. Я сознаюсь, что стала куртизанкой. Что наслаждалась своей властью, доставляя удовольствие многим мужчинам, которые не принадлежали мне.

Я хочу со щемящей надеждой посмотреть на небо. Я хочу написать тебе длинное прощальное письмо, оскорбительное, небесное, грязное, самое нежное в мире. Я хочу назвать тебя ангелом, тварью, пожелать тебе счастья и благословить, и еще сказать, что где бы ты ни была, куда бы ни укрылась - моя кровь мириадом непрощающих, никогда не простящих частиц будет виться вокруг тебя. Я хочу забыть, отдохнуть, сесть в поезд, уехать в Россию, пить пиво и есть раков теплым вечером на качающемся поплавке над Невой.

Самое большое счастье — это жить. Я стольких похоронила: мужей, родителей, сестер, детей — что знаю это наверняка. Мне теперь нужно жить не только за себя, но и за своих покойников.

 Никто бы не назвал жизнь Эллен легкой или счастливой, но легкой жизни она и не ждала, а если на её долю не выпало счастья, то таков, казалось ей, женский удел. Мир принадлежал мужчинам, и она принимала его таким. Собственность принадлежала мужчине, а женщине — обязанность ею управлять. Честь прослыть рачительным хозяином доставалась мужчине, а женщине полагалось преклоняться перед его умом. Мужчина ревел, как бык, если загонял себе под ноготь занозу, а женщина, рожая, должна была глушить в груди стоны, дабы не потревожить покоя мужа. Мужчины были не сдержанны на язык и нередко пьяны.

Заслужила ли я такой радости? Это чисто американское свойство — все время сомневаться, заслужили ли мы счастья. Вся американская реклама построена на необходимости убедить сомневающегося потребителя, что он действительно достоен особой награды. Это пиво — ваша награда! Вы имеете право на отдых! Ведь вы его достойны! Делу время — потехе час! И сомневающийся потребитель думает: да, спасибо! Сейчас же пойду и куплю шесть банок пива, была не была! Нет, не шесть, а двенадцать! и напивается. А потом его мучает совесть.

Танталовы мукиЯ долго шёл к тебе томимый жаждоюИ с грустью вспоминал вчерашний вечер.Когда я упивался истиной минуту каждую,Вздымалась грудь и распрямлялись плечи.Петлял по улице как мысли по извилинам,Ловил сочувственные взгляды от прохожих,Казались расстояния морскими милями.И, замечал всё больше на меня похожих.Когда терпению души пришёл конец,И в ней созрел не лестный для судьбы упрёкУвидел наконец-то счастья моего венец.Распахнутым окошком улыбался мне пивной ларёк.В душе не долго длилось ликование.В миг превратился в чёрный – белый свет.Когда на объявление я обратил внимание.На нём дв

 Заслужила ли я такой радости? Это чисто американское свойство — все время сомневаться, заслужили ли мы счастья. Вся американская реклама построена на необходимости убедить сомневающегося потребителя, что он действительно достоен особой награды. Это пиво — ваша награда! Вы имеете право на отдых! Ведь вы его достойны! Делу время — потехе час! И сомневающийся потребитель думает: да, спасибо! Сейчас же пойду и куплю шесть банок пива, была не была! Нет, не шесть, а двенадцать! и напивается. А потом его мучает совесть. 

 К тому же каждый раз, когда она теперь видит своего бывшего мужа, тот улыбается во весь рот, так и лучась счастьем, как… как участник какой-то секты!