Цитаты про ночь для взрослых

 В этом городе белых ночей и ветров, Непризнаных гениев, шлюх и воров, Где надежда — любовь, хоть и всё это зря, Найдётся местечко в баре и для тебя. 

Мои тексты возникают из чувств и из мечтаний, но все же больше от боли, нежели по желанию. Мне часто снятся кошмары, и я просыпаюсь ночью весь в поту, т. к. я вижу во сне жуткие кровавые сцены. Мои тексты — своего рода вентиль для лавы чувств в моей душе. Мы все с трудом пытаемся скрыться за благовоспитанностью и внешними приличиями, а на самом деле нами управляют инстинкты и чувства: голод, жажда, ужас, ненависть, жажда власти и секс. Конечно, есть еще дополнительная энергия в нас — это любовь. Без нее все человеческие ощущения угасли бы.

Плачет день...Как медленно, протяжно плачет день!И торопливый шёпот ночи ему вторит!От встречи той осталась мысли тень -Тернистый путь в историю проторен.И жарких рук объятия пустые,И хладных уст усмешки неземные...Как мало значит знанье это...И цель всего одна - дожить бы до рассвета!И новый грянет день с его проклятьем!И голый будет говорить король:"Я в платье!"Какой пассаж! Какая прелесть!Аутодафе вспыхнет вновь за новую лишь ересь!Как медленно, протяжно плачет день...От всех от нас осталась прожитого тень...Елена Липецкая 20.01.11.

 (про обезьян) Они всю ночь нюхали растворители и занимались сексом! Прям как вечеринка восьмиклассников! 

В междугороднем автобусе на заднем сиденьи едут два педика. Ночью один из них прошел по автобусу шепотом спрашивая спички. Так как никто не отозвался, значит все спят и они спокойно занялись любовью. С утра мужик на переднем сиденьи говорит жене - Если я сейчас не схожу в туалет то у меня лопнет мочевой пузырь. Жена - А почему же ты не попросил остановиться? - Ну да, там один мужик спички попросил так его всю ночь на заднем сиденьи трахали.

- в ту ночь я дрочил, думая о тебе. - Ну ты подумай, я тоже дрочил, думая о себе!

Но я размышляю дальше: раз пол есть тайна, «прикровенность», и это — не поверхность его, а самое внутреннее зерно, «душа» и «глубь», то ведь, очевидно, тот акт и в таких условиях, чтобы никто не мог даже догадаться, предположить, не мог даже «допустить мысли» — и будет «наиболее отвечающим душе предмета и существу дела», то есть совокупления: он будет и наиболее сладким, невыносимо сладким. Не на этом ли основаны измены?

На небе зажглась уж вторая звезда, И гномику сна поработать пора, Он книжку берёт и к ребёнку идёт, Читает он сказки всю ночь напролёт, Читает про кошек, собачек, мышей, Про яркое солнце, траву и ручей, Про пряники, вафли и шоколад, Про принцев, принцесс и бал-маскарад, Про мудрого князя на белом коне, Чтоб ты до утра улыбалась во сне.

Влюбленный спросил меня: «Пишешь газели, как прежде писал?» «О нет! – я ответил. – Не нужно мне больше хулы и похвал». «Что так?» – он спросил. «Заблужденья ушли, – так я молвил в ответ. – Тому, что ушло безвозвратно, возврата из прошлого нет. Слагал я газели, касыды, сатиры писал без числа, Затем что влюблен был, и алчен, и ненависть в сердце жила.

 Мы можем притвориться, что любим. Можем привыкнуть друг к другу. Можем испытывать дружеские, родственные чувства, быть во всем заодно, создать семью, каждую ночь заниматься сексом и даже получать наслаждение, и все равно – постоянно ощущать какое-то зияние, пустоту, нехватку чего-то очень важного. 

 А впрочем, делай все, что хочешь! Че ты мне мозги дрочишь?! Отвали, уйди, сгинь! Распетушилась как кочет точно! И кстати, о твоих приятелях - Можешь собрать на хате их ночью! И расскажи мне обязательно, Обстоятельно - Чего они смогли?!.. Хотя — плевать уже! На тебя! Скатертью дорога Тварь, гадина Изгадила всю жизнь!.. Жаль, что нельзя как встарь Пройтись по морде твердой, Размять жир! Держись, мразь! И не перебивай меня! Не перевирай слова! Понеслась… Расслабься! Грязь не поднимай со дна!.. 

ОкаянныйТьма непроглядная и вечность,В тебе, во мне, во всех вокруг,Тоска лишь и зловещая беспечность,Сильней вгоняет в мыслей тяжких адский круг.Как шлюха жажда благ неведомых,Разводит на предательство к себе,И вынуждает самых близких преданых,Всадить нож в спину настоящему тебе.Кто он, оков сладчайших господин,Зачем он разум развращая, губит душу,Он пришлый хер, из неоткуда, он один,Способен всем сказать "я вас разрушу".Его Булгаков Волландом прозвал,Он Дьяволом является поныне,О Люцифере даже Гетте написал,В ночи он скачет в облике богини.Страх, ненависть, отчаяние, злоба,Вся эта неувере

— С одной стороны чего? — Твоего эго. Мне кажется, у мужчин эго совсем не такое, как у женщин. Ну, как бы то ни было, Мэвис говорит, что это связано с членом, а уж она в таких делах знает толк. — Я не в восторге от того, что ты обсуждаешь мой член с Мэвис, — заметил Рорк. — Я всегда говорю, что ты настоящий бык и можешь трахаться всю ночь без перерыва. — Ну ладно, тогда прощаю. — Но, поскольку предмет разговора заставил Рорка ощутить свою наготу, он потянулся за брюками. — Только не могла бы ты говорить комплименты, не затрагивая моих гениталий? А то я начинаю нервничать.

— Вероника Франко, вы обвиняетесь в колдовстве! Вы сознаетесь в содеянном и полагаетесь на милость Господню или выслушаете мой приговор. — Я сознаюсь, ваша светлость. — Это Богоугодный поступок. Говорите. — Я сознаюсь, что любила человека, который не мог жениться на мне, потому, что у меня не было приданого. Я сознаюсь, что у меня была мать, которая научила меня другому образу жизни. Которому я противилась сначала, но потом приняла. Я сознаюсь, что стала куртизанкой. Что наслаждалась своей властью, доставляя удовольствие многим мужчинам, которые не принадлежали мне.