Пошлые цитаты про бога для взрослых

В начале времен мужчины и женщины были сотворены не такими, каковы они теперь, — это было существо единое, но с двумя лицами, глядевшими в разные стороны. Одно туловище, одна шея, но четыре руки и четыре ноги и признаки обоих полов. Они словно срослись спинами. Однако ревнивые греческие боги заметили, что благодаря четырем рукам это существо работает больше, а 2 лица, глядящие в разные стороны, позволяют ему всегда быть настороже, так что врасплох его не застать, а на четырех ногах можно и долго стоять, и далеко уйти.

Фотогеничность – великая тайна. Некоторые девочки, от которых в жизни глаз не оторвать выходят пустышками. Таких лучше трахать, не вербуя. Самые потрясающие красотки тускнеют на снимке, а незаметная писюшка с носом картошкой и затравленным взглядом может оказаться вполне рентабельной, если Богу будет угодно влюбить в нее объектив. Все зависит от телосложения, индивидуальности, теней на щеках, волевого подбородка, меланхолии и звериных повадок.

— Подожди-ка, ведь дело не только в сексе? Тебе нравится её индивидуальность. Тебе нравится её коварство. Тебе нравится, что ей плевать на последствия. Тебе нравится, что она может унизить кого угодно, если он это заслужил О, мой Бог! Ты спишь со мной!

 Фотогеничность – великая тайна. Некоторые девочки, от которых в жизни глаз не оторвать выходят пустышками. Таких лучше трахать, не вербуя. Самые потрясающие красотки тускнеют на снимке, а незаметная писюшка с носом картошкой и затравленным взглядом может оказаться вполне рентабельной, если Богу будет угодно влюбить в нее объектив. Все зависит от телосложения, индивидуальности, теней на щеках, волевого подбородка, меланхолии и звериных повадок. 

Олег, я признаюсь тебе: моя мама была цыганкой. Ее тело лишало ума, как гром. С пятнадцати лет я стала вылитой матерью. Помню, в Тифлисе я поехала на извозчике покупать себе туфли, и что же ты думаешь, при­казчик сапожного магазина не сумел совладать с собой и так укусил меня за ногу, что меня увезли в больницу. С тех пор я ненавижу мужчин. Потом меня полюбил иностранец. Он хотел одевать меня во все заграничное, но я говорила: «Нет!» Тогда меня стал обожать коммунист. Мой бог, как он меня обожал. Он сажал меня на колени и говорил: «Капочка, я открою перед тобой весь мир, едем в Иркутск».

— Я сейчас понял, почему мне не везет в любви. — И почему? — Все англичанки жутко чопорные, а меня обычно привлекают девушки без комплексов, отзывчивые, как американки. Пора съездить в Америку, там я сразу найду девушку... Что скажешь? — Скажу, что это чушь, Коллин. — Нет, приятель, не чушь, американки западут на мой забавный британский акцент. — У тебя нет забавного британского акцента. — Есть. Все, я еду в Америку. — Коллин, ты рыжий, уродливый британец и смирись с этим. — Никогда! Я Коллин — бог секса. Я просто родился не в той стране.

А-а, мои румяные новобранцы! Врать не буду, мы все здесь ради бабла. Но просыпаясь утром, я думаю: счастливы ли мои люди? Мой отец, земля ему пухом, был шахтёром. Каждый день он вставал на рассвете, выкуривал сигарету и отправлялся под землю. Для этого чудесного человека Компания была богом. Я сохранил это отношение к своему скромному бизнесу. И я ожидаю от вас того же. Итак, в Компании есть три главных незыблемых правила. Первое: беречь мой товар — вы можете их трахать, но нежно. Второе: убивать любого туземца. И, наконец: вся прибыль — моя.

— Прошу, ругай меня вполголоса. — О, я позволю судить тебя Богу. Но давай пройдемся по фактам. Сначала ты говоришь Пейтон, что любишь, оставляешь ее смущенную и онемевшую, потом приводишь домой бывшую начальницу ради пьяного перепихона. А когда Пейтон появляется, чтобы дать шанс паре Рави / Пейтон, или как вы там решите назваться, ты ее целуешь, пока твой последний трофей ждет в соседней комнате. Нехорошо.

Я с ними по телефону говорю о том, где и как встретимся. А когда встречаемся — о том, когда созвонимся. Есть ещё и секс. Здесь хотя бы можно не разговаривать, слава Богу!

Три доказательства, что Христос был евреем: Во-первых, ему было тридцать три года, а он все еще жил с матерью. Во-вторых, он верил, что его мать девственница. И в-третьих, его мать верила, что ее сын — бог.

Секс после тридцати похож на «Биг Тейсти». Бывало такое, что подъезжаешь к «Макдональдсу» и думаешь: «Я очень голоден! Я сейчас съем пять «Биг Тейсти!» Съедаешь один и такой: «Бл-и-и-н. Ни за какие бабки я не съем второй! Какой второй? Я когда съел две три первого, думал, треть на завтра отложить». Знаете, девушки, почему мужики за тридцать считаются самыми крутыми любовниками? Потому что мы максимально вкладываемся в первый раз, чтобы, не дай бог, не было второго!

— Он не успокоится, пока мы все не сдохнем. — Зато ты попадешь к своим девственницам. Сколько их будет? — Кто-то говорит девяносто девять, кто-то двадцать. Ну а у вас? — Ни одной. — Ни одной? Тогда какой толк в рае? — Мы увидим Бога.

— Вы правда девственник?— Не нужно мне верить, просто лечите.— Прежде чем лечить, нужен диагноз, а не зная, можно ли вам верить, диагноз поставить сложно.— Я сказал вам правду.— Утратили веру, оттого что какой-то пацан что-то не так понял?— Церковь бросила меня и Бог меня оставил, и я не знаю, зачем это нужно было Богу.— Бог дал церкви и мальчику свободу воли, и вам больно что этой свободой воспользовались.— Ну да, Бог хочет придать жизни смысл, без свободы воли жизнь бессмысленна, а со свободой полна страданий — значит, Бог хочет страданий, вот такой скучный и бессмысленный силлогизм.

 — Ты пытался когда-нибудь читать классиков по второму разу? Боже мой, все эти старые ???уны типа Харди, Толстого, Голсуорси — они же просто невыносимы. Им сорок страниц надо, чтобы описать, как кто-то где-то пернул. А знаешь, чем они берут? Они гипнотизируют читателя. Просто берут его за яйца. Представь, ни ТВ, ни радио, ни кино. Ни путешествий, если, конечно, ты не хочешь иметь после этих дилижансов распухшую жопу, подпрыгивая на каждой кочке. В Англии даже палку поставить толком нельзя было. Может быть, поэтому во Франции писатели были более дисциплинированными.