Цитаты про жизнь и лето

Никогда не понимал всех этих любителей блатной музыки. Один раз побывали в тюрьме – и считают своим долгом слушать музыку, посвященную местам не столь отдаленным, всю оставшуюся жизнь. Другие прослужат два года в армии и потом остаток жизни бьют себя в грудь, поют армейские песни под гитары и в день годовщины своих войск шарахаются толпами по городу, распугивая людей. Зачем это все? Я вот, например, в школу целых 10 лет ходил. Но я же не козыряю до сих пор в школьной форме!

  — А зачем человеку жить сто лет? И не надо. Это дело было вот как. Раздавал, ну, Аллах жизнь и всем зверям давал по пятьдесят лет, хватит. А человек пришел последний, и у Аллаха осталось только двадцать пять. — Четвертная, значит? — спросил Ахмаджан. — Ну да. И стал обижаться человек: мало! Аллах говорит: хватит. А человек: мало! Ну, тогда, мол, пойди сам спроси, может у кого лишнее, отдаст. Пошел человек, встречает лошадь. Слушай, — говорит, — мне жизни мало. Уступи от себя. — Ну, на, возьми двадцать пять. Пошел дальше, навстречу собака. Слушай, собака, уступи жизни!

 — Как дела? — Мне тридцать семь лет и я уборщик. Как ты думаешь, как у меня дела? — Нет ничего плохого в том, чтобы быть уборщиком. — Серьезно? Спасибо. Ты… ты перевернул мою жизнь. Пойду скажу моей жене-уборщице и моим детям-уборщикам, что жизнь прекрасна и что мне об этом сказал наш герой — доктор Придурок. Доктор Ноль. Не, серьезно, зайди потом в мое скромное жилище, полюбуешься, в какой роскоши я живу. 

Жизнь – нелёгкое занятие, а труднее всего первые сто лет. Уилсон Мизнер

Когда Ямамото Дзинэмону было восемьдесят лет, он заболел. Кто-то заметил, что он как будто хочет застонать, и сказал ему: «Вы почувствуете себя лучше, если будете стонать. Не сдерживайте себя». Но Дзинэмон ответил: «Дело не в этом. Имя Ямамото Дзинэмона известно всем, и за всю мою жизнь я не сделал ни одной вещи, за которую потом мне было бы стыдно. Не годится, чтобы люди услышали мои стоны, когда жизнь моя подходит к концу». Говорят, что до самой кончины он не издал ни стона.

— Прекрасный вечер, Мэри, — сказал он. — Последний для меня. — Не говорите так, дорогая. — Отчего же? Мне надоело жить, Ральф, с меня хватит. — Недобрые глаза ее смотрели насмешливо. — Вы что, не верите? Вот уже семьдесят лет с лишком я делаю только то, что хочу, и тогда, когда хочу, и если смерть воображает, будто в ее воле назначить мой последний час, она сильно ошибается. Я умру, когда сама захочу, и это никакое не самоубийство. Наша воля к жизни — вот что нас здесь держит, Ральф; а если всерьез хочешь с этим покончить, ничего нет проще. Мне надоело, и я хочу с этим покончить.

 Жизнь такая редкая удача, а смерть так легкодостижима. Кто же это придумал — проводить с таким трудом доставшуюся жизнь в ожидании столь легко приходящей смерти? Насиловать свои чувства и природу, чтобы заманить славу? Это для нас хуже смерти! Желая исчерпать до дна все наслаждения своей единственной жизни, испытать все радости этих лет, тревожимся лишь о том, чтобы переполненный желудок не помешал вволю пить; чтобы утрата силы не помешала вволю предаваться плотским удовольствиям. Не печалит нас ни дурная слава, ни опасность для жизни. 

После определенной точки в семейной жизни перестаешь ссориться или ссоришься совсем иначе, не так, как раньше, потому что, когда лет позади оказывается гораздо больше, чем впереди, все становится иначе.

 Глупый ворон живет 200 лет, а самое умное на земле существо, человек, сколько он живет? Короткая черточка между двумя датами рождения и смерти — вот и вся наша жизнь! 

 Элен ощущала гордость при мысли о заведенном ею строгом порядке. Более тридцати лет она вела жизнь, проникнутую непоколебимым достоинством и твердостью. Справедливость была единственной ее страстью. Обращаясь к своему прошлому, она не находила в нем ни одного часа, отмеченного слабостью, она видела себя идущей твердым шагом по ровной, прямой дороге. Пусть дни бегут – она пойдет дальше своим спокойным путем, не встречая препятствий. И это делало ее суровой, внушало ей гнев и презрение к тем вымышленным существованиям, героизм которых смущает сердца.

Где же ты, лето? Почему не наступаешь? Может, ты застряло где-то? А может, и само не знаешь. Мы так устали тебя ждать, Зима нас сильно «помотала». Готовы мы тебя встречать, Лишь бы климат поменяло. Прошу тебя, давай быстрее, Мы жаждем солнца и песка. Будь немного посмелее, Без тебя здесь жизнь — тоска. Я хочу тебе сказать: Оставайся до конца. Не спеши нас покидать, Согревай наши сердца.

ISAMAMе. С Днём Рождения.***Хочу пожелать в жизни Творчества.Во всём, всегда и везде.Пеки пироги, если хочется,ходи, без проблем, по воде.Стихи сочиняй, сердце радуя.Рассказы пиши, душу грей.И пусть персональная радугасверкает огнями идей.Улыбкой пусть светятся улицы,а в небе летит мой «Привет!»и Солнце, с хитринкой, зажмурится,-не станет считать наших лет.Хочу вернуть стих, который я написала Светлане весной, а потом удалила, нечаянно, вместе с другими.Не трудно в этом сердце поселиться.Оно большое.

Жизнь-то — вот она! И если обращать внимание на всякую ерунду, то жизнь может пройти мимо. А потом совершенно неожиданно выяснится, что уже осень и пора засыпать. Не каждая роза переживает зиму. Но каждая роза может сделать своё лето самым лучшим. Тянуться к солнцу, радоваться соседям по клумбе, быть благодарной за полив и подкормку — вот нехитрые секреты успешной розы.

Мировоззрение это состояло в том, что главное благо всех мужчин, всех без исключения — старых, молодых, гимназистов, генералов, образованных, необразованных, — состоит в половом общении с привлекательными женщинами, и потому все мужчины, хотя и притворяются, что заняты другими делами, в сущности желают только одного этого. Она же — привлекательная женщина — может удовлетворять или же не удовлетворять это их желание, и потому она — важный и нужный человек. Вся ее прежняя и теперешняя жизнь была подтверждением справедливости этого взгляда.