Добрые приличные цитаты про поэтов для женщин

Начнём с криминальной субкультуры литературоведов. Её преступная сущность очевидна и легко доказуема. Настораживает уже тот факт, что литературоведение ничем не способно помочь автору. Эта лженаука не имеет ни малейшего отношения к процессу писанины и годится исключительно для разбора законченных произведений. Или, скажем, не законченных, но уже намертво прилипших к бумаге и утративших способность к развитию. Знаменательно, что сами литературоведы опасаются иметь дело с живыми авторами, дабы тайное надувательство не стало явным.

Многие пары держатся на страхе. Женщина не уходит от мужа-агрессора не потому, что так хорошо для нее и детей, а потому что знает – стоит ей остаться одной, и она попадет в клан отвергнутых. В клан одиноких, которые «ты же сама виновата», «надо было терпеть» и «это ваш выбор, теперь помогайте себе сами». Они боятся быть одни! Поэтому они терпят побои и унижения, равнодушие и измены. Они сохраняют «семью» — то есть статус-кво. Статистически это выглядит для государства очень хорошо – чем больше полных семей, тем лучше. Но по существу это Беда.

Именно поэтому многие мужчины втайне боятся своих жен. Жена видит мужа таким, каким его не видит никто, спит с ним, знает, чего он стоит на самом деле. Если он дает ей право оценивать себя, то значит, он дает ей и право признать себя несостоятельным. Это смертельная ловушка.

 Ты будешь доволен собой и женой,Своей конституцией куцой,А вот у поэта — всемирный запой,И мало ему конституций! 

Жена знает, что муж для неё защита, поддержка и опора. Особенно когда ночью она будит тебя пальцем в бок, делает максимально немощный вид и максимально умирающим голосом говорит: «Воды...» И ведь на неё не нападают гопники, у неё сейчас не собеседование, не нужны ей ни защита, ни поддержка, но я же люблю её, поэтому, конечно, иду за стаканом воды. Возвращаюсь, ласково смотрю, как она пьёт, делает глоточек, ставит на тумбочку и засыпает. А я потом ворочаюсь и не могу уснуть до самого утра. Не потому, что меня разбудили... а вы видели этот маленький, сука, глоточек?

***Я не поэт, но вам скажу стихами: Не скрою, прелюбодейство это мой конек, Частенько не совладаю со своими губами, А с головой я не дружу который уж денек!Хочу тонуть в любви, ощущать тепло и ласки,Насытиться развратом, дав волю похоти своей. Ведь сердце как ребенок все же верит в сказки,Хоть мозг не раз из-за него получал кренделей...Все ж неизбежно, настанет тот неистовый момент,Когда придется с вами, друзья, мне проститься...Хочу сына, которого буду звать: "Эй, кент!"Но все ж пока не собираюсь я жениться!

 — Она сбежала от меня два года назад. — По правде говоря, барон, на её месте я бы сделал то же самое. — Поэтому я и женюсь не на вас, а на Марте… 

— Как будем раскладывать сэндвичи, Мо? — Ветчина и сыр, ветчина и помидор, сыр и помидор... — А ещё ветчина, сыр и помидор. — Откуда ты знаешь? — Ты всегда раскладываешь бутерброды всеми возможными способами. — Разве? — Поэтому я и женился на тебе.

 — Знаешь что за геройство дают? Ничего. Ты рискуешь, а тебя хлопают по плечу бла бла бла ты молодец… Развод.. Жена фамилию твою уже забыла, дети не общаются… Завтракаешь в одиночестве.. Поверь, героем быть не сладко — Так что же вы тогда — Просто больше некому, вот и ответ.. Уж поверь был бы другой я ему уступил, но ведь нет.. Вот и горбачусь — даа.. вот поэтому вы и герой 

 По этому вдруг обрушившемуся на него водопаду слов Мел чувствовал, что Синди вот вот взорвется. Он отчетливо представлял себе, как она стоит сейчас, выпрямившись, на высоких каблуках, решительная, энергичная, голубые глаза сверкают, светлая, тщательно причесанная голова откинута назад, – она всегда была чертовски привлекательна, когда злилась. Должно быть, отчасти поэтому в первые годы брака Мела почти не огорчали сцены, которые устраивала ему жена. Чем больше она распалялась, тем больше его влекло к ней. 

Девушка говорит своему возлюбленному:- Я сказала отцу, что ты поэт, и он остался очень доволен.- А что, твой отец любит поэзию??- Нет, просто последний мой жених, которого папа пытался спустить с лестницы, оказался боксёром...

Уже не обожаемой Лёле Денисьевой, а своей свято любимой жене, мудрой и гордой красавице Эрнестине, поэт откровенно сообщал: «Если бы я не был так нищ, с каким наслаждением я швырнул бы им в лицо содержание, которое они мне выплачивают, и открыто порвал бы с этим скопищем кретинов, которые, наперекор всему и на развалинах мира, рухнувшего под тяжестью их глупости, осуждены жить и умереть в полнейшей безнаказанности своего дикого кретинизма».