Цитаты про плохую мать

— Я — хороший врач и легко найду себе другую трудную, плохую работу. А ты — хорошая мать, но вряд ли найдёшь себе другого трудного плохого сына

Мы молоды. Это в порядке вещей, что мы порой напиваемся, что плохо себя ведём и трахаемся друг с другом. Мы предназначены для вечеринок. Вот так вот. Да, некоторые из нас не знают меры и слетают с катушек. Но Чарльз Дарвин сказал: «Нельзя сделать омлет, не разбив пары яиц». И вот про это я вам и толкую. Разбитые яйца. Как яйца, разбитые в какой-то, *** его знает, коктейль. Вы только посмотрите на себя... Вы разбиваете моё сердце. Вы напялили на себя кардиганы. А ведь у нас всё было. Мы обосрались похлеще всех предыдущих поколений, вместе взятых! Мы были такими прекрасными...

Мы молоды. Это в порядке вещей, что мы порой напиваемся, что плохо себя ведём и трахаемся друг с другом. Мы предназначены для вечеринок. Вот так вот. Да, некоторые из нас не знают меры и слетают с катушек. Но Чарльз Дарвин сказал: «Нельзя сделать омлет, не разбив пары яиц». И вот про это я вам и толкую. Разбитые яйца. Как яйца, разбитые в какой-то, *** его знает, коктейль. Вы только посмотрите на себя Вы разбиваете моё сердце. Вы напялили на себя кардиганы. А ведь у нас всё было. Мы обосрались похлеще всех предыдущих поколений, вместе взятых!

Мать делила мужчин на две категории: хорошие делают что-то для тебя, плохие - с тобой.

Не говори о женщинах плохо! Твоя мать - тоже женщина.

Когда мне было восемь, меня забрали у матери, арестованной за наркотики. Меня бросили в психушку и держали в железной камере одну, потому что я была не как все дети. Оттуда перевели в другое временное убежище. Каждые несколько месяцев у меня менялся соц. работник и все шло по-новой. К двенадцати годам у меня была десятая приемная семья, в этот раз они казались хорошими, пока папаша не вошел ночью ко мне в комнату и не начал меня лапать. И я рассказала соц. работнику, она позвонила в полицию, а он сказал, что я все выдумала, как и все трудные дети и поверили ему.

… А правда, мы всё же немножко похожи? И ты не влюблён, Да и я вроде тоже. С другими людьми эту жизнь коротая, И ты не страдаешь, И я не страдаю. И это уж точно не Ваша забота, Кто будет встречать меня после работы. И мне наплевать - нет ни злости, ни гнева - На бабочек этих твоих однодневок. … Но знаешь, всегда с небольшим интервалом Они уходили, а я - оставалась. Я просто - была. Просто есть. Без подвоха. Когда тебе грустно, когда тебе плохо И больно. Когда, ненавидящий жалость, Ты просишь, чтоб я твою руку держала.

Почему бы не называть всё своими именами? Что мы часто подменяем друзьями врагов, а врагов — друзьями, Что в лицо нам говорят не то, что без нас, за столами, И что если мы не нужны, то о нас быстро забывали. Что встречая на улице кого-то когда-то родного, Мы бы рады поздороваться первыми, но ждем этого от другого, Что иногда долгий путь несет разочарование результатом, И мы часто молчим, ругаясь отборным матом. Что мы не всегда любим читать старые, сентиментальные переписки, И что возвращаться подчас непросто даже к самым близким.

- Любовь - крёстная мать глупости, - некстати высказался отец. - Всё пройдёт, - обратилась к нему мама. - Это только кажется, что что девушки глупенькие, - потому что любовь плохо влияет на слух. - Любовь плохо влияет на вестибюлярный аппарат, - От этого девушки падают прямиком в мужские объятия. Уж я-то знаю. Меня чуть не раздавила одна молодая особа.

Но, как говорил Зощенко, «во всяком безобразии следует соблюдать приличия». Мат плох не сам по себе, а там, где неуместен. В парламенте и суде он так же смешон, как пьяный боксер, принявшийся размахивать кулаками на благотворительной вечеринке. Но на поле боя, в борделе и в уличной драке он незаменим. Разговаривать с бесами можно только на понятном им языке. Иначе они так и не поймут, что пора покинуть приличное общество.

- Ты, правда, думаешь, что Иисус сейчас здесь с нами? - Нет, я не думаю, что он сейчас здесь с нами, я знаю, что он сейчас здесь с нами. Не, ну ты интересный такой, а если б я у тебя спросил, мол, ты, правда, думаешь, что ты сейчас в куртке? - Это разные вещи. Это зависит от согласия большинства. Если мы с тобой говорим, что я в куртке, а Сессил утверждает, что я в чем мать родила, что у меня зеленая кожа да ещё и хвост в придачу, то нам с тобой стоит подумать, куда бы его нам поместить так, чтобы он ничего плохого с собой не сотворил - Кто такой Сессил? - Никто. Вымысел.

Моя мать была плохой, она носила такие платья...

Когда до отчаяния сознаю, что я плохая мать, — начинаю впопыхах наверстывать упущенное, подлизываться и угождать. Но в этой профессии потери не наверстаешь.

 Мать делила мужчин на две категории: хорошие делают что-то для тебя, плохие — с тобой.