Цитаты про лошадь и человека

 Выносливость лошади познаётся в пути, нрав человека — с течением времени. 

Глаза – барометр человека и его сущности. Один в душе высушен как вобла. Что комар, что лошадь, что человек – ему все равно кого огреть или пихнуть. Второй боится своей тени, своих мыслей даже.

Советские люди привыкли к знакам отличия, как к клейму на мясе, обозначающем высшую категорию, и без этого клейма человек - просто рабочая лошадь.

Выносливость лошади познаётся в пути, нрав человека — с течением времени.

Шёл человек по дороге в большой город. Смотрит — фургон стоит. — Не подвезешь ли меня? — спросил он кучера. — Подвезу, — ответил тот, — да только за деньги. На том и сошлись. Забрался человек в фургон, и кучер погнал лошадей. Только отъехали, как заметил кучер на поле стог пшеницы. Решил он стащить охапку-другую, но опасаясь, что кто-нибудь увидит, сказал человеку: — Пойду возьму пшеницы, а ты гляди по сторонам; если кто увидит, подай мне знак. Выслушал его человек и ничего не сказал. Побежал кучер к стогу, схватил большую охапку и бегом назад.

Человек - карета; ум - кучер; деньги и знакомства - лошади; чем более лошадей, тем скорее и быстрее карета скачет в гору.

Солнышко сушит. Солнышко светит. От солнышка нет заразы. И верно, что оно «имя», которое «руководит человеком». Страшная мысль приходит, что человек, наоборот, «руководит Христом». Собрались соборы: и вот «руководство к Христу». Пошли «разделились церкви» и ещё «три руководства к Христу». Враждуют, ссорятся и всё «руководя по Христу». Войны и убийства. И всё научая, как «понимать Христа». Чего больше: не будь «изобретения букв», и ничего бы не было «рассказано»: и Христос угас бы, «родился» или «не родился».

Десять тысяч лет человек пытается выдрессировать лошадь. Каждый человек начинает с каждой лошадью одну и ту же работу, трудную и опасную. Десять тысяч лет падает, десять тысяч лет поднимается. Изобретает машины, самолеты и тем не менее садится на коня.

— Что делать с обидой? — спросили ученики Ходжу Насреддина. — Обида бывает Малая, Средняя и Большая, а также Острая и Хроническая, — объяснил мудрец. — Все эти обиды суть разновидности болезни и требуют каждая своего лечения. Малая Острая Обида похожа на укус слепня — ее лучше всего не заметить, подобно тому, как слон не обращает внимания на вопли обезьян. Средняя Острая Обида может заставить человека пошатнуться; она подобна рыси, прыгающей с дерева на спину оленя.

Слова для того и существуют, чтобы сбивать с толку. Если человек не может представить галопирующую лошадь на помидоре, он — идиот!

Силк не делает различий между мужчиной и лошадью. Лошадь в пик ее сил может выиграть дерби, но человек в пик своих сил двигается, как само время. И тогда его не остановить.

 Светского человека нечего винить, что он не смыслит живописи; зато он смыслит в картах, знает толк в хорошем вине, в лошадях — зачем знать больше барину? 

 В этой же прерии, где рыскают такие свирепые хищники, на её сочных пастбищах пасется самое благородное и прекрасное из всех животных, самый умный из всех четвероногих друзей человека — лошадь. Здесь живет она, дикая и свободная, не знающая капризов человека, незнакомая с уздой и удилами, с седлом и вьюком. Но даже в этих заповедных местах ее не оставляют в покое. Человек охотится за ней и укрощает ее. 

Если человек действительно ответственен и серьёзен, то он должен понимать, что неврастения — это болезнь, и болезнь серьёзная, с ней не шутят. Можно, конечно, гнать себя днём и ночью, как ездовую лошадь, но у всего есть предел, и в какой-то момент эта лошадь просто, мягко выражаясь, выйдет из строя.