Пошлые цитаты про лицо

Вначале, по малолетству, в голове роится только одна мысль: кого бы, кого бы?!! Потом мы слегка взрослеем, у нас появляется юношеское эстетство, и хочется уже чего-нибудь эдакого. Например, девственной чистоты. И ты изучаешь именно эту горную породу. Проходит какое-то время, появляется цинизм, и тянет на проституток, олицетворяющих мегаполисную грязь. С теми приятней, зато с этими гораздо проще! Не надо кривляться, уговаривать, они вынуждены принимать нас такими, какие мы есть… Потом приходит осознание того, что вообще не интересен секс как таковой, а хочется любви: чистой и светлой.

 Самое странное в сновидении — не то, что в нем происходит, а с кем. Во сне субъект лишается центра самоидентификации. Это значит, что мы перестаем быть только самим собой. Сквозь истонченное дремой Я просвечивают чужие лица и посторонние обстоятельства. Осчастливленные ветренностью, мы бездумно сливаемся и делимся, как амебы. При этом во сне мы перестаем считаться со всеми грамматическими категориями, включая одушевленность — как на картинах Дали, где вещи совокупляются без смысла и порядка: швейная машинка с зонтиком. 

Олег, я признаюсь тебе: моя мама была цыганкой. Ее тело лишало ума, как гром. С пятнадцати лет я стала вылитой матерью. Помню, в Тифлисе я поехала на извозчике покупать себе туфли, и что же ты думаешь, при­казчик сапожного магазина не сумел совладать с собой и так укусил меня за ногу, что меня увезли в больницу. С тех пор я ненавижу мужчин. Потом меня полюбил иностранец. Он хотел одевать меня во все заграничное, но я говорила: «Нет!» Тогда меня стал обожать коммунист. Мой бог, как он меня обожал. Он сажал меня на колени и говорил: «Капочка, я открою перед тобой весь мир, едем в Иркутск».

Как только перестала уважать мужика – беги разводиться. Потому что секс без настоящей близости гораздо проще и интересней получать от группы неуважаемых лиц, чем от одного неуважаемого, да еще прибывающего в вечной обиде...

Каково это - быть актёром? Возможно, больно. Проживать насквозь, невыразимо, невыносимо, многие жизни, расписывать изнанку собственного сердца чужими страстями, трагедиями, взлетать и падать, любить и умирать, и вновь вставать, унимать дрожь в руках, и снова начинать новую жизнь, снова плакать, сжимая в бессилии кулаки и смеяться над собой. Изредка приподнимая край маски, уже не для того, чтобы вспомнить своё собственное лицо, а лишь затем, чтобы сделать глоток свежего воздуха, не пропахшего гримом. Больно Но в то же время - прекрасно.

Я поняла чего боялся парень с нетрадиционными взглядами на секс: старости. Даже сейчас, в свои семнадцать, он уже думал об этом. Наверное каждый день рассматривает свое лицо в поисках первых морщинок… Меня старость не пугала: счастье зависело от меня самой, а не от возраста.

Он высокий, стройный, у него красивое тело, изящное лицо и он трахает меня в самой неприличной позе. Он словно читает мои мысли. Ни с кем ещё мне не было так хорошо. У него аристократические черты лица. Есть в нём, что-то французское, благородное. Я никогда не приглядывалась к чертам французов, странно, что я сделала такое сравнение. Впервые я увидела его в хозяйственном магазине, в котором, как и он пряталась от дождя. Есть в нём, что-то необычное, такое чего нельзя описать словами, можно только почувствовать. Я ощутила, чей-то взгляд, пристальный, изучающий. И подняв глаза, увидела его.