Добрые цитаты про хочется для взрослых

 Запомнить секс невозможно. Можно запомнить сам факт того, что состоялось. Можно вызвать в памяти события до и после, в деталях, в подробностях, но сам секс, как секс, его физику и химию, его ощутительность, запомнить нельзя. Он естественно стирается памятью и природой. Остается лишь анатомия и простое чувство симпатии или антипатии. А тот взрыв эмоций, то потрясающее падение или взлет, то мгновенное сотрясание всего твоего человеческого естества в наивысший момент блаженства остается потом за кадром — для него нет места в мозге, только лишь отметка, что, мол, это случилось и это хорошо.

Фантазии женщин в своем подавляющем большинстве намного развратней мужских. Но в силу определенных обстоятельств они почти всегда так и остаются фантазиями. Это обусловлено тем, что женщины и мужчины в своих сексуальных фантазиях проявляют себя по-разному. У мужчин на первом месте сам процесс. Позы. В их фантазиях почти всегда доминирует животное начало. Взять и обладать. У женщин фантазии – это эмоции. Для них важна атмосфера и только потом уже сами действия. Они тоже фантазируют о сексе в необычных местах, позах и прочем. Но у мужчин это все происходит сразу. Раз, и попробовал.

Можно было сто тысяч раз проходить, и всегда эскимос ловил рыбу и двух уже поймал, птицы всегда летели на юг, олени пили воду из ручья, и рога у них были все такие же красивые, а ноги такие же тоненькие, и эта индианка с голой грудью всегда ткала тот же самый ковер. Ничто не менялось. Менялся только ты сам. И не то чтобы ты сразу становился много старше. Дело не в том. Но ты менялся, и все. То на тебе было новое пальто. То ты шел в паре с кем-нибудь другим, потому что прежний твой товарищ был болен скарлатиной. А то другая учительница вместо мисс Эглетингер приводила класс в музей.

Мужчины по самой природе своей мало склонны к моногамии. Они вечно ищут новых ощущуений, встреч, порывов, форм, но зачастую абсолютно беспомощны в чёткой формулировке своих желаний. Им хочется видеть в женщине благородную львицу, неуправляемую девственницу, нежную и чувственную одновременно. Их привлекает африканская страсть (о которой сами негры понятия не имеют!), неутомимый секс во всех его видах, направлениях и извращениях. Мужчины находят массу достоинств во множестве разнообразных женщин и всю жизнь ищут ту, единственную, в которой будут воплощены они все!

Поехaл мужик нa бaзaр в Бердичев, купил корову. Вернулся в родную деревню: коровa доится прекрaсно, ест все подряд, но быков и нa километр не подпускaет. Кaк только бык подойдет совокупляться, сaдится нa зaд - и все. Вызвaл ветеринaрa. Тот приходит: - Кaкие проблемы? - Совокупляться не хочет, увидит быкa - и нa зaд срaзу сaдится! - Ясно. Корову где покупaл, в Бердичеве? - Дa, a ты откудa узнaл? - Тaк у меня женa оттудa...

Опуститесь на ковры, искатели счастья! Здесь преддверие блаженной страны покоя. Вы долго гнались за счастьем, протягивали к нему жадные руки, и, как многие до вас, нашли пустоту. Гол и сир человек на земле и так будет вовеки. Горе тем, кто хочет деянием добыть счастье! Счастье — это покой, сон, мечта...

В молодости мужчина хочет секса, а женщина любви. В зрелости он хочет любви, а она секса. И только в старости они хотят одного и того же: покоя.

  — У нас был секс? — Нет… Но хочется! 

В 1970-е стыда в сексе было еще довольно много. Но кроме стыда был страх. Женский страх забеременеть и (в гораздо меньшей степени) заразиться и мужской страх заразиться и (в гораздо меньшей степени) стать отцом. С контрацепцией был полный провал. При этом в аптеках продавались самые разные средства — презервативы для мужчин, женские перепонки и колпачки, разные пасты, а также гормональные таблетки. Кроме того, были народные средства контрацепции (знаменитый «ломтик лимона»). Но противозачаточными средствами пользовались очень мало.

— Ах да, Руфик, Клайд Ходшкинс хотел зайти к тебе вечерком. — Что он хочет? — Кажется, анала. — Ох! дорогой, мы сможем купить тебе пояс для церкви! — Как замечательно! — Вот именно! — Если в пол шестого, нормально? [Обращается к Мили] — А-а.. Нормально... Да.. — А когда ему назначено? — У нас тут, знаешь ли, не так, как у дантиста, Эдвард. Он просто придёт, когда захочет вставить свой член в чью-то задницу.

 — По-твоему, мужчина хочет только секса и все?— Конечно не только. Еще пива, чипсы и сальсу 

Можно было сто тысяч раз проходить, и всегда эскимос ловил рыбу и двух уже поймал, птицы всегда летели на юг, олени пили воду из ручья, и рога у них были все такие же красивые, а ноги такие же тоненькие, и эта индианка с голой грудью всегда ткала тот же самый ковер. Ничто не менялось. Менялся только ты сам. И не то чтобы ты сразу становился много старше. Дело не в том. Но ты менялся, и все. То на тебе было новое пальто. То ты шел в паре с кем-нибудь другим, потому что прежний твой товарищ был болен скарлатиной. А то другая учительница вместо мисс Эглетингер приводила класс в музей.

Кто-то придумал такую вещь, как свадьба, и теперь ты урод, если не женишься. А я урод, если не приду на свадьбу. Это скучный, эгоманиакальный ритуал, на котором никто никогда не хочет присутствовать. Даже ни секунды не думайте, что кто-то хочет присутствовать на вашей свадьбе. Это самое скучное и страшное событие! Это всё равно, что смотреть, как кто-то ждёт автобус 6 часов подряд. Надевать самые красивые вещи, приходить, приносить подарки, рассказывать тухлые байки... Если вы хотите посвятить меня в интимные детали вашей личной жизни, я бы предпочёл посмотреть, как вы трахаетесь.

 Не знаю, как вы, но я, когда на мне всё новое, чувствую себя, будто голый. Кажется, что все на тебя смотрят, и стыдно как-то, неловко, и хочется спрятаться от глаз людских. Кончается всегда тем, что я или потрусь рукавом об стенку, чтоб он не был таким новым, или пятно на штаны посажу, или ботинок носком в землю ткну, чтоб не так блестел. Тогда мне легче.