Приличные цитаты про долги для парней

— Есть индивидуальности, — про​бур​чал Сашка. — Их всё меньше, — сказал Роман. — Очень долго не было ситуации, при которой личность проявляет свой максимум. Войны, например, голода, оледенения…Все живут одинаково, и все становятся похожими друг на друга. — Ну, ты даёшь! — разозлился Сашка. — Все живут одинаково? Где ты это видел? У одних машины, у других — от получки до получки, одни ничем не гнушаются, другие всю жизнь в трамвае стоят, потому что стесняются си​деть. Одни верят во что-то, другие ни во что не верят… Роман скривился.

Если достаточно долго портить машину, она сломается.

Знаете, почему так много людей ездят на дорогих машинах? На автобусе и троллейбусе нельзя ездить в долг.

– Маленькая смерть, – повторила Зои. Последовала еще одна долгая пауза, потом Зои услышала вздох Боба: – Это такие поворотные моменты в жизни человека, которые меняют ее навсегда: любовь не задалась, не к тому руководителю попал в аспирантуре, угнал на спор машину и загремел в тюрьму, что нибудь в этом роде. Не всякому удается такое пережить безболезненно; человек давно мог бы иметь любящую жену и детей, сделать отличную карьеру, а он все думает и думает о прошлом, о том, как все повернулось бы, не случись тогда того, что случилось. Человек озлобляется, не радуется никаким своим успехам.

***Поздно из дома выходим гулять,Берём с собой пиво и вино.Нажрёмся с друзьями мы в говно,Будет от нас перегаром вонять.Потусим на улице, а может в подъезде,Будем песни петь и на гитаре играть.Хмель заставит нас долго угорать,Это так весело - бухать всем вместе.Закончилось пиво - не беда,Отправим кого-нибудь за ним в магазин.Если заболит горло - возьмём пектусин,Нам не страшны гопота и холода.Огни ночного города освещают нам путь,И мы гуляем всю ночь до утра.А когда идти домой наступает пора,Нам главное с этого пути не свернуть.

 — Завтра с утра надо бы всё-таки уехать в Германию, а я ещё не решил как. Самолётом быстро, зато на машине интересно. Но долго. А самолётом — вжик, и всё. Но садовых гномов сверху не видно. Вконец изведусь. — Брось монетку. Пока она будет лететь, поймёшь, что тебе больше хочется. — Точно. Пока она будет лететь, я вспомню, я очень люблю поезда. 

— Я боюсь тебя, Белов! Ты единственный человек, которого я в итоге боялся, знаешь почему? Ты не человек — ты машина! Проклятая машина! Всех я уничтожил из твоего окружения, я сделал это для того, чтобы тебя раскачать, понимаешь? Чтоб вывести тебя из равновесия, я это сделал. Одна смерть — ты ждал, вторая смерть — ты ждал, покушение на дочь — ты ждал, на жену — ты ждал, на тебя самого — ты ждал, ты просто... ты просто ждал и делал своё дело. — Это был мой долг. — Вот! Вот что у тебя вместо души! Долг! Долг и погоны чекистские твои! Ты даже не машина. Ты... ты очертание человека, понимаешь?

 Главное — не та я, что тут лежит, а та, что сидит на краю кровати и смотрит на меня, и та, что сейчас внизу готовит ужин, и та, что возится в гараже с машиной или читает книгу в библиотеке. Все это — частицы меня, они-то и самые главные. И я сегодня вовсе не умираю. Никто никогда не умирает, если у него есть дети и внуки. Я еще очень долго буду жить. И через тысячу лет будут жить на свете мои потомки — полный город! И они буду грызть кислые яблоки в тени эвкалиптов. Вот мой ответ всем, кто задает мудреные вопросы. 

Да, да, в тот день мое прекрасное сердце целых полчаса боролось с рассудком. Как в трагедиях Пьера Корнеля, поэта-лауреата: долг борется с сердечным влечением. Только у меня наоборот: сердечное влечение боролось с рассудком и долгом. Сердце мне говорило: «тебя обидели, тебя сравняли с гов***. Поди, Веничка, и напейся. Встань и поди напейся, как с***». Так говорило мое прекрасное сердце. А мой рассудок? — он брюзжал и упорствовал: «ты не встанешь, Ерофеев, ты никуда не пойдешь и ни капли не выпьешь». А сердце на это: «ну ладно, Веничка, ладно.

 Мы сражаемся уже долгое время, трудясь часами, беспрерывно. Машин больше, чем нас. Но силу человеческого духа нельзя измерить. 

На пути к собственной Голгофе...До рассвета ещё пол пачки,Ночь долга на исходе года, И уже ничего не значит,За окном эта непогода,На пути к собственной Голгофе,В одиночестве горделивом,Я пол-литра в хрустальном штофе,Разбавляю чуть теплым пивом,Я себя ненавижу за страх,Я казню себя за измены,И за слезы в чужих глазах,И за вскрытые кем то вены,Только голову не поднять,Неуклюже сутуля плечи,Сам себя не могу понять,В этот ветреный, мерзкий вечер...

 Уж коли еврей возвращается обратно, то он покупает. Когда возвращается христианин, он еще долго не покупает. Он требует с полдюжины пробных поездок, чтобы экономить на такси, и после всего вдруг вспоминает, что вместо машины ему нужно приобрести оборудование для кухни. 

Мечта, и она у каждого своя.. Кто-то хочет машину, а кто-то милого щенка.. Кто-то мечтает о славе Наполеона, кто-то создать «В контакте», побольше альбомов.. Кто-то хочет дни и ночи напролет гулять, а кто-то после долгой смены, хоть немного поспать.. Раньше дети мечтали в космосе летать, сейчас каждый второй, хочет олигархом стать.. Кто-то хочет чего-то добиться в спорте, а кто-то пузо свое греть, на дорогом курорте Кто-то мечтает пачками перебирать купюры, потом давать их «курам», на маникюры.. Кто-то метается в поисках новой дозы, а кто-то за углом докуривает папиросы..

Танталовы мукиЯ долго шёл к тебе томимый жаждоюИ с грустью вспоминал вчерашний вечер.Когда я упивался истиной минуту каждую,Вздымалась грудь и распрямлялись плечи.Петлял по улице как мысли по извилинам,Ловил сочувственные взгляды от прохожих,Казались расстояния морскими милями.И, замечал всё больше на меня похожих.Когда терпению души пришёл конец,И в ней созрел не лестный для судьбы упрёкУвидел наконец-то счастья моего венец.Распахнутым окошком улыбался мне пивной ларёк.В душе не долго длилось ликование.В миг превратился в чёрный – белый свет.Когда на объявление я обратил внимание.На нём дв