Приличные цитаты про самолеты без пошлости для парней

Значит, шел я по лесу, вижу - грибы. Короче, я спилил эту траву на базаре на глубине 25 литров над уровнем моря, сел в машину и поехал на велосипеде по устью реки. Мимо пролетали прохожие, лениво крутя педали и посвистывая пялясь на звёзды и щурясь от палящего солнца, которое не давало рассмотреть посадочные огни на трассе Чукотка-Гондурас. Вдруг внезапно бензин кончился. Я вышел с самолета и заказал еще бокал, и пока ГАИшник наливал, я нырнул в воду, чтоб освежиться после такого утомительного пути.

Десять тысяч лет человек пытается выдрессировать лошадь. Каждый человек начинает с каждой лошадью одну и ту же работу, трудную и опасную. Десять тысяч лет падает, десять тысяч лет поднимается. Изобретает машины, самолеты и тем не менее садится на коня.

Первое, на что я обратил внимание в тот первый день в Бомбее, – непривычный запах. Я почувствовал его уже в переходе от самолета к зданию аэровокзала – прежде, чем услышал или увидел что-либо в Индии. Этот запах был приятен и будоражил меня, в ту первую минуту в Бомбее, когда я, вырвавшись на свободу, заново вступал в большой мир, но он был мне абсолютно незнаком. Теперь я знаю, что это сладкий, тревожный запах надежды, уничтожающей ненависть, и в то же время кислый, затхлый запах жадности, уничтожающей любовь. Это запах богов и демонов, распадающихся и возрожденных империй и цивилизаций.

 — Завтра с утра надо бы всё-таки уехать в Германию, а я ещё не решил как. Самолётом быстро, зато на машине интересно. Но долго. А самолётом — вжик, и всё. Но садовых гномов сверху не видно. Вконец изведусь. — Брось монетку. Пока она будет лететь, поймёшь, что тебе больше хочется. — Точно. Пока она будет лететь, я вспомню, я очень люблю поезда. 

 Однажды я ждал друга, который должен был отвезти меня в аэропорт. Он опаздывал. Я не стал искать никакого выхода из создавшейся ситуации, не пошел ловить другую машину. Разумеется, мой самолет улетел, и я упрекал в этом своего друга. Но ведь если бы я действительно хотел успеть в аэропорт, я бы нашел способ, как это сделать. 

Нарисую самолет....Нарисую самолетРядом с ним стоит пилот.Стюардессы.Трап большойФон у неба голубой.Лучи солнца золотые.И машины все крутые.Про себя совсем забылПрезидентом я же был.

Простите, но я не хочу быть императором. Это не моя профессия. Я не хочу кем-то править и кого-то завоевывать. Я бы хотел помогать всем, кому только можно – евреям, христианам, черным и белым. Мы все хотим помогать друг другу, мы так устроены. Хотим жить счастьем других, не их страданиями. Мы не хотим ненавидеть или презирать друг друга. В этом мире есть место для всех, земля богата и может прокормить каждого. Дорога жизни свободна и прекрасна, но мы сбились с пути. Жадность отравила души людей, наполнила мир ненавистью, заставила нас страдать и вызвала кровопролитие.

Первое, на что я обратил внимание в тот первый день в Бомбее, – непривычный запах. Я почувствовал его уже в переходе от самолета к зданию аэровокзала – прежде, чем услышал или увидел что-либо в Индии. Этот запах был приятен и будоражил меня, в ту первую минуту в Бомбее, когда я, вырвавшись на свободу, заново вступал в большой мир, но он был мне абсолютно незнаком. Теперь я знаю, что это сладкий, тревожный запах надежды, уничтожающей ненависть, и в то же время кислый, затхлый запах жадности, уничтожающей любовь. Это запах богов и демонов, распадающихся и возрожденных империй и цивилизаций.

— Жаркий ветер на щеке, вкус земляники на губах, звезды в небе, касание тёплой воды... Лето... Оно уходит так быстро, что не успеваешь крикнуть «постой!» И кажется, долго кажется, что оно ещё здесь. В кончиках пальцев — память, память о лете. Дрожью, судорогой, головой вскинутой навстречу дождю, тихим смехом и случайной улыбкой — лето... Всё-таки лето. Тебе говорят, что оно уже ушло, но ты ищешь его следы, бежишь, опаздываешь, не успеваешь... Но всё-таки лето. И ты идёшь по его тающим следам... два часа в машине, три часа на самолёте, немного пешком — поехали! Куда — не знаю. Приедем.