Цитаты про нельзя для парней

— Без страстей жить нельзя. У меня это деньги, машины, лошади... — Вы о страстях или о пороках, сэр?

ездить на пикник, спать после обеда на берегу реки, есть персики, креветки, круассаны, слипшийся рис, плавать, танцевать, покупать себе туфли, белье, духи, читать газету, глазеть на витрины, ездить на метро, следить за временем, пихать тебя в постели, чтобы ты подвинулся, стелить белье, ходить в Оперу, съездить в Бейрут, в Вену, посещать бега, ходить за покупками в супермаркет, готовить барбекю, злиться, потому что забыл уголь, чистить зубы одновременно с тобой, покупать тебе трусы, стричь газон, читать газету из-за твоего плеча, отнимать у тебя арахис, ходить по погребкам на Луаре и в Хан

Седьмой пункт: подрыв промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения и кооперации. В 30-е годы этот пункт сильно пошёл в ход и захватил массы под упрощённой и всем понятной кличкой «вредительство». Действительно, всё перечисленное в пункте Седьмом с каждым днём наглядно и явно подрывалось - и должны же были быть тому виновники?.. Столетиями народ строил, создавал, и всегда честно, даже на бар. Ни о каком вредительстве не слыхано было от самых Рюриковых. И вот когда впервые достояние стало народным, - сотни тысяч лучших сынов народа необъяснимо кинулись вредить.

Пошли в бар? Нельзя в бар. Пошли на рыбалку? Нельзя на рыбалку. Ты не жалеешь, что женился? Нельзя жалеть.

 — Пару месяцев назад я сидел у тебя. Хотел посмотреть порноканал, но ты заставил меня смотреть что-то типо вонючих В мире животных, которые смотрел сам… Про газелей там, типо, да? Про какую-то страну — я не слышал такую — вроде Африка. — О Боже, Рикки, я же умру! — Да, я знаю! И что?.. Не перебивай меня больше. Я забуду, с чего начал. Ну в общем, диктор был англичанин, говорил так, как будто ему заложило нос от просунутой в зад палки. Он гнал много пурги, которую я забывал раньше, чем он заканчивал. Не, какой хрен знает столько фигни про вонючих газелей, да? Всем на это плевать.

…Президент закончил желать и живописать, пробило полночь и я поднял рюмку. Настроения не было, и на языке вертелись только пошлые тосты. Совершенно не хотелось желать ни Нового года, ни нового счастья. Вообще ничего не хотелось, даже пить. Но надо, черт бы их побрал эти традиции. Эх, забуриться бы сейчас в гараж и надраться там до зеленых белочек. Но нельзя. Семейное застолье, семейный праздник, все ждут от папы главного тоста. Ну что ж, раз ждут, то придется.

Ему пришлось счищать снег с машины, он медленно сметал его и чувствовал своего рода счастье. Не введи нас во искушение… Но это случилось. Случилось, и поправить ничего уже нельзя. И все равно он знал, что теперь он снова дома, в прибежище Господнем, он освободился, став снова одним из бесконечного множества, он был не одинок.

 Нельзя курить натощак. Впрочем, нельзя также много пить, слишком быстро водить машину, чересчур усердно заниматься любовью, перетруждать сердце, транжирить деньги. Ничего нельзя. 

Так что же делает нас людьми? То, что нельзя запрограммировать, нельзя зашить в чип. Это человеческое сердце, которого нет у машины.

 Сейчас другое время: нет чёрных и белых, нет узкоглазых и длинноглазых. Нет разницы, все одинаковые. Именно поэтому я считаю, что у человека, стрелявшего в президента Кеннеди неправильное мировоззрение. Мне кажется, я видел, что он чувствовал. Это было во мне, во мне. Ребята, короче я хочу сказать, вы должны делать то, что считаете нужным. Вы меня не понимаете, потому что мои глаза открыты, я не машина, не стоит использовать меня в качестве машины. Я не машина, нужно быть живым, свободно мыслить.

Папа рассказывал, что когда он был маленьким, все вокруг было совсем по-другому. Компьютеров не было. Если ты хотел поиграть, то шел на улицу. Машины были только у богатых. А все телефоны были с проводами и их нельзя было спрятать в карман. Но некоторые вещи со временем не меняются. Например, любовь к девушке, сомнения в своих чувствах или просто радость от потягушек в кровати. А еще страх, когда видишь то, чего раньше никогда не видел.