Цитаты про небо для взрослых

Я сам себе и небо и луна, голая довольная луна.

ангелТеперь ты просто Ангел,летаешь с голой жопой.Над Африкой летаешь,летаешь над Европой.И каждый проходящийи на небо глядящийв восторге замирает,он Ангела узрел.Один лишь злой охотник,усталый старый плотникрешил его убить,ну не убить,так ранить,не ранить,так подбить.Достал он свой Манлихер,загнал тугой патрон.И выстрелил.Упал на землю ангел,мой верный друг Юрок ,и белым пухом крыльялегли на дальний лог.И тихо плакал Ангел.Его ж послал нам БОГ!

Удивительная штука – достоверность. Досточтимая верность. Достопочтенная верность. От-и-до-верность. На-все-сто-верность. А если задуматься: чему верность? Правде, скажете вы. Реальности. Прожиточному минимуму фактов, который мы зовем реальностью. Вот так скажете вы, и попадете пальцем в небо. Неплохое достижение – пальцем в небо. И пальцу приятно, и небу без разницы. Ходишь потом, демонстрируешь направо и налево чудесный палец, хвастаешься… Достоверность – это сличение подозрительной загогулины с нашим куцым жизненным опытом. С нашим представлением о том, какие бывают загогулины.

Я раскинул руки, чтобы обнять этот прекрасный, совершенный, трагичный, болезненный, божественный, живой, настоящий мир — и взлетел. А сероглазая женщина, моя повзрослевшая школьная растрепанная синица, стояла рядом и молча смотрела. Нет, я не любил ее. Я не любил никого. Не хватало времени, сил, воздуха — вместить сущее, немилосердно разрывающее душу. Как мал человек, но как огромен замысел. Лены, Светы, Даши, Маши, руки, плечи, губы, прикосновения, поцелуи, нежность, секс — все это становилось вторичным на фоне великого механизма созидания в тесных для него застенках человеческой плоти.

 Я сам себе и небо и луна, голая довольная луна. 

Улицы города опустели, провалившись в разрушенную землю, придавленную небом, и нельзя было больше отличать день от ночи. Лица спутников Пилата были бледны, а шлемы — как панцирь улитки на голом черепе с потухшими глазами. Пилат испугался, увидев свои руки: будто пауки обвились они вокруг поводьев.

Подобно греку, у которого было столько же богов, сколько источников в его стане, или персу, у которого было столько же голов, сколько он видел звезд на небе, - француз насчитывает столько же королей, сколько замечает виселиц!

Тихие ливни журчат, сильные грады стучат, Мчатся над сушей чеканной в когтях урагана, Который чернеет в бездонной дикости океана. В белизну облаков тугогрудых ныряют холмы. Но над зверством стихий ты всегда улыбаешься так беззаботно, Находя невредимым бессмертье свое, — Ровно так же, как солнце всегда находит тебя на песке, Ровно так же, как небо всегда находит здоровое, голое тело твое.

В тебе пляшет нерожденная вселенная. Я касаюсь ладонью твоей груди, я чувствую ее. В тебе танцует предельно обнаженный, яростный мир. Он дышит в такт моему сердцебиению, но... Мое сердце — это хаотичность пульса, нервная аритмия жизни, больные судороги стареющего неба. Мир в тебе безумен. Мир в тебе принадлежит мне. Мир в тебе дрожит и прогибается под моей рукой, и линия горизонта рвется. Я смотрю в твои глаза. Сейчас в тебе восходит солнце. И, возможно, я тысячу раз не прав, когда тащу тебя за руку на крышу, где тяжелые звезды задевают мурчащим брюхом торчащие тут и там антенны.

Волшебница-осень.Идешь по тропинке осеннего леса, вдыхаешь ты запах пожухлой листвы,И прелого вороха листьев кленовых, и сна пожелтевшей луговой травы.Танцуешь в лучах теплых и золотистых, и счастьем наполнено сердце твое – Красавица-осень к тебе обратится: «Давай потанцуем с тобою вдвоем!»,И ты с королевою красок златистых в полет унесешься по чудо-мирам.Взлетая то ввысь к звездам дальним, безмерным, то вниз устремляясь навстречу домам.Волшебницу-осень в объятья заключишь, и смех разнесется по миру всему,И грустно в день этот волшебный, прекрасный не будет совсем на Земле никому!И радость

 Небо разверзается надо мной, и нет в нем ни рая, ни ада, только бесконечная скорбь смерти. Смерти простой и не страшной, состоящей только из струй крови и хруста ломаемых хрящей. Смерти обыденной, как секс, который тоже пугает в детстве, пока не вырастаешь, и не становится понятно, что тем, чего ты боялся, занимаются все. 

Могут сказать, что школа обязана преподать ученику «несомненные» и «твердо установленные основы» современной науки, а не сеять в его неокрепшие мозги сомнения, противоречия и скепсис. Верно. Но при этом не следует забывать, что все эти «твердо установленные основы» сами есть не что иное, как результаты трудного поиска, не что иное, как с трудом обретенные ответы на когда то вставшие (и поныне понятные) вопросы, – не что иное, как разрешенные противоречия. А не «абсолютные истины», свалившиеся с неба в головы гениев; жареного рябчика кто-то ведь должен был поймать и зажарить.

 У нас странное понимание многих вещей… Если вера в Бога, то он живет на небе или в особенном месте, куда можно прийти и помолиться, хотя сами при этом думаем, что он создал все… Так если он создатель всего, так может он везде и во всем? Если любовь, то мы ее почему-то связываем с сексом… Хороший секс — люблю… Не хороший — не люблю… Так может он хорошим и становится только потому, что любишь?