Эротические цитаты про глаза

— Мужики нужны, чтобы выкачивать из них деньги. Лучше бы грязным сексом занялась, как твои подруги. Садомазо, копрофагия, фетишизм, урофилия, фистинг, бондаж. — Что такое «бондаж»? — Кончи, какая же ты отсталая! Я столько сил приложила, чтобы устроить тебя в худшую из школ! А теперь ты говоришь, что тебе нравится этот парень, потому что он хороший человек?! — Просто у него такие глаза... — Ах, у него глаза? Так вырви их. Ты должна его использовать как сексуальную игрушку. — Во что с ним играть? В «угадай слово»? Да он плачет, когда кончает. — Что? Да неужели? А на вид такой мачо.

 — Я никогда не врал родителям в глаза… Максимум по телефону… — До меня ты и сексом занимался максимум по телефону! Надо же когда-то начинать. Давай-давай, марш на верх! 

Я сказал горожанам, что война с Февралем необходима, как воздух, которым мы дышим. Если мы откажемся воевать, холод и серость накроют нас навсегда, будто бескрайнее одеяло из скал. Я предложил им вспомнить, каково это - держаться за руки с Маем. Я предложил им вспомнить, как звучат речки, бегущие под окнами спален, как плещется вода по августовским камням, как поют птицы в зелени веток, как собаки воют на равнине.

 Это же как кошка с собакой. Пока кошка сидит, — собака вялая. Кошка рванула — собака за ней! Шерсть дыбом, в глазах интерес! Природа! Секс начинается с беготни. 

Отболело в груди и сгорелоОтболело в груди и сгорело,Ветром вымело пепел и грусть.Там, в февральском безмолвии белом Разошлись мы с тобой, ну и пусть.Ну и пусть, мне не надо былого,Все прошло, унеслось, улеглосьИ любви недопетое слово,Да и ссоры нелепая злость.Заметает дорожку поземкаИ сугробы растут на глазах.Память дней паутинкою тонкойЗацепилась на голых ветвях.Что винить, просто стало прохладноИ в глазах, и в душе, и в тебе.Неприязнь подкатилась украдкойПо замерзшей прозрачной воде.Время мудрое раны залечит,Ветви сохлые сбросив на снег.На февраль опускается вечерИ тоски в моем сердце уж

Он равнодушно взглянул на море голов, без конца и края простиравшееся перед ним, море лиц, на которых налитые кровью глаза напоминали ржавые гвозди, а меж желтых зубов тяжело покоился бесформенный черный язык. Казалось, у толпы одно-единственное лицо, общее для всех людей, огромный устрашающий лик; от него исходило грозное безмолвие, которое заволокло все окружающее. Толпе предстояло сделать выбор: бог или разбойник, истина или насилие... и единодушным пронзительным воплем толпа потребовала, чтобы бог был предан смерти.

Утром холодно и солнечно. Дворничиха шаркает метлой и в ритме шарканья, маршеобразно, но проникновенно поет про пару гнедых, запряженных с зарею. На балкон третьего этажа выходит женщина с чашкой кофе и сигаретой, смотрит на дворничиху и думает: «Отчего так устроена жизнь: двое детей, ни одного мужа в анамнезе, синяк под глазом, — и поет. А тут МВА, должность, дочка в английской школе, и муж, и Анатолий, а не то что петь, жить по утрам не хочется».

В Америке секс - это мания, в других странах - факт. Люди смотрят на меня как на теннисный матч, только водят глазами не слева направо, а сверху вниз.

ПроклятьеТы перегнёшься через перила, Тихо прошепчешь, что это лишь сон,Ты проклянёшь всех, кто был с тобой рядомИ вдруг уронишь во Тьму медальон.Ты медальон бросишь или ….уронишь.Губы сухие, промокшее платье.Камень Берилл пальцем медленно тронешь,С шеи сорвёшь золотое распятье,Скажешь: «Тебе его больше не нужно.»,Тихо прошепчешь: «Теперь уходи.»Дом твой молчит, он Снегами простужен,Камешком сердце застыло в груди....И он уйдёт, не промолвив ни слова,Даже полслова тебе не сказав!Демон, тебе это чувство не ново.Грусть затаится в холодных глазах....Замок твой пуст, словно Призрак печали,Ветер

  — И победителями конкурса костюмов в этом году становятся… Лили Олдрин — попугай и Маршалл Эриксен — пират-гей. — О дааа! Погоди, что он сказал? Гей-пират? С чего это он взял?! — Чувак, у тебя накрашены глаза. — Хорошо, я просто хочу, чтобы все знали, что я не пират-гей. Это ошибочное мнение. Я всегда занимался сексом со своим попугаем.