Добрые приличные цитаты про радость без пошлости для женщин

Что было трудным для других, легко мне доставалось: Прелестный лик, и стройный стан, и вина дорогие. Я сердце превратил свое в сокровищницу песен, Моя печать, мое тавро – мои стихи простые. Я сердце превратил свое в ристалище веселья, Не знал я, что такое грусть, томления пустые. Я в мягкий шелк преображал горячими стихами Окаменевшие сердца, холодные и злые. Мой слух всегда был обращен к великим словотворцам, Мой взор красавицы влекли, шалуньи озорные. Забот не знал я о жене, о детях, о семействе. Я вольно жил, я не слыхал про тяготы такие.

Самая большая радость для мужчины — это побеждать врагов, гнать их перед собой, отнимать у них имущество, видеть, как плачут их близкие, ездить на их лошадях, сжимать в своих объятиях их дочерей и жен. (Самое великое наслаждение для мужчины есть победить своих врагов, гнать их перед собой, вырвать у них все, чем они владеют, увидеть купающимися в слезах лица дорогих им близких людей, оседлать их лошадей, сжимать в объятиях их супруг.)

Если жена находит радость в сбережении денег, мужу остается одно: найти радость в их добывании.

Жизнь скучновата, не всегда брак оправдывает ожидания: ждешь фейерверка, а начинаются будни. Нужно замуж выходить или жениться, когда вы полюбите будни, когда вам в радость будет вдвоем смотреть телевизор и рожать детей.

  — Вы не ушиблись, мэм? — Я умерла, сэр. — Умерла? Это серьезно! — Женитесь на мне? — Мэм, я бы с радостью, но боюсь у меня вывих лодыжки! 

 — Зачем ты это делаешь? — Моя мама сказала, что я должна коснуться ваших ног и попросить благословение — Благословение ждут от старейшины, от Богов — Мама сказала, что мужья — Боги для своих жен — Что вы делаете? — То же, что и ты. Почему я не могу коснуться твоих ног, если ты касаешься моих? — Но вы мой муж — А ты моя жена. Мужья — не ангелы, ведь так? Муж и жена должны быть друзьями, равными. Поэтому я с радостью коснусь твоих ног 

— Вы не ушиблись, мэм? — Я умерла, сэр. — Умерла? Это серьезно! — Женитесь на мне? — Мэм, я бы с радостью, но боюсь, у меня вывих лодыжки!

Да к чертям всякую работу, если жить только ради этого! Я достаточно наработался в своей жизни и умею работать не хуже любого из них. С тех пор как мы с тобой странствуем, Саксон, я твёрдо понял одно: работа — далеко не всё в жизни! Чёрт! Да если бы вся жизнь состояла только в работе, так нужно бы поскорее перерезать себе глотку, и прощайте. Я не желаю так изматываться, чтобы не иметь сил любить свою жену. Мне нужна ты, и свободное время, и возможность вместе повеселиться. Зачем жизнь, если в ней нет радости?…

— Зачем ты это делаешь? — Моя мама сказала, что я должна коснуться ваших ног и попросить благословение. — Благословение ждут от старейшины, от Богов. — Мама сказала, что мужья — Боги для своих жен. — Что вы делаете? — То же, что и ты. Почему я не могу коснуться твоих ног, если ты касаешься моих? — Но вы мой муж. — А ты моя жена. Мужья — не ангелы, ведь так? Муж и жена должны быть друзьями, равными. Поэтому я с радостью коснусь твоих ног.

Я не знаю никого, кто хотя бы раз не испугался собственного одиночества или его перспективы. Восприятие жизни в одиночку. И не важно, как человек оказался одиноким — по собственной воле, вследствие случайности или по прихоти судьбы. В то время как первая даёт силы на переосмысление биографии, её родные сёстры — случайность и судьба — обрекают большинство людей на мучения. Мы особенно боимся одиночества, считающегося своего рода расплатой за грехи. Чаще всего мнимые.

Это до того ужасно и «как-то фальшиво» — что «религия любви» вдруг оказалась совершенно без любви. Утратились естественнейшие связи, всегдашние, всемирные. «Царь не хочет управлять», «богатый не хочет быть богатым» и «знатный хотел бы быть незнатным». Но разве... не Он сказал? — Блаженны нищие... Так что же Он сказал? Разрушение мира. А мы думали: «воскресение», «спасение»... И вот «мир разрушается». Христос, не отменяя вещей мира, состояния их и бытия, снял таинственным образом и через магию обаятельных слов — прекрасные покровы с них.

Икона стиляХочу тепла,и по проспектув оранжевых лосинах рассекать!Вплести в косу красивенькую ленту,помадой яркой рот разрисовать!К лосинам- юбку синюю в горошек,и майку желтую,всю в бусинах больших,ну и еще зеленые сапожки....Вот это стиль! ну это ж просто ШИК!!!!Еще добавлю я до полного эффектаремень широкий с бляхой золотойи сумку фиолетового цвета,обшитую серебряной тесьмой!Хочу идти я,гордая такая,задравши нос,браслетами звеня,чтоб мужики,от радости икая,сами собой валились в штабеля!

Заслужила ли я такой радости? Это чисто американское свойство — все время сомневаться, заслужили ли мы счастья. Вся американская реклама построена на необходимости убедить сомневающегося потребителя, что он действительно достоен особой награды. Это пиво — ваша награда! Вы имеете право на отдых! Ведь вы его достойны! Делу время — потехе час! И сомневающийся потребитель думает: да, спасибо! Сейчас же пойду и куплю шесть банок пива, была не была! Нет, не шесть, а двенадцать! и напивается. А потом его мучает совесть.

Она снова бросила взгляд на Чарльза и — странное дело! — словно увидела незнакомца. Перед ней сидел лысеющий, сутулый мужчина среднего возраста с выражением неподдельной скуки на лице. Даже не верилось, что когда-то она считала, будто любит его, когда-то спала с ним, рассчитывала провести с Чарльзом всю жизнь. Трейси перевела взгляд на его жену. У той было такое же скучающее выражение лица, как и у Чарльза. Они производили впечатление людей, которых навечно приговорили прозябать друг подле друга.