Приличные цитаты про хочется без пошлости для парней

цвет ночейнарисуй мне, пожалуйста, осень,без людей, без дорОг и машин,там где я одиночество бросил,за сплошною преградой морщин.цвет ночей поменяет законыцвет любви разрисует стихи,как же хочется выяснить, кто мы,и за что нам чужие грехи.я люблю тебя, слышишь? останься,я к тебе пододвину плечообними меня, кружимся в танце,над одною всего лишь свечой.нет судьбы той, что мы сотворили,и мечты, что запущена в явь.....знаешь, Боже, мы тоже любиликак одежду, уныние, сняв.нету места иным предрассудкам, а стихи- это в прошлое ложь.ненавижу дорог не попутных,из-за них ничего не вернёшь.......

 Мне не нужен ни большой дом, ни вторая машина, ни альбомы с фотографиями из дальних стран. Я хочу только иметь право на хотя бы крошечную долю его времени и чувствовать, что он тоже этого хочет. 

Мадам Пильге положила руку ей на плечо; другой рукой она задёргивает тюлевую занавеску так, чтобы снизу их не заметили. Жизель видит, как маму сажают в чёрную машину. Ей хочется крикнуть: мама, я тебя люблю, я тебя всегда буду любить, ты самая лучшая из всех мам в мире. Но вслух говорить нельзя, и девочка изо всех сил думает об этом — такая неистовая любовь обязательно должна пронзить оконное стекло, долететь до матери. Она надеется, что мама там, на улице, слышит её слова, которые она еле слышно бормочет сквозь сжатые до боли зубы.

Мне тебя хочется, как детям сладкого, Как безнадежному больному выжить. Жажда пропитывает, вяжет мысли, Я не умею её делать тише! Хочется хотя б на полчаса Остаться лишь вдвоем и не делить с другими, Этот момент в памяти медленно как лед застынет. Меня как током бьет, когда я слышу твое имя. Мне повезло, ведь это сложно Среди прохожих глухих, продрогших, И пассажиров, проезжающих мимо машин Встретить тебя. Мы же знакомы не первую жизнь. Мне тебя хочется, хочется, хочется.

Диван в лаборатории был просто отменный. Не слишком жёсткий, не слишком мягкий; подушка идеально прогибалась под головой. Выполняя заказы в различных конторах, я отдыхал на самых разных диванах, и могу квалифицированно заявить: по-настоящему удобных диванов на свете почти не встретишь. В подавляющем большинстве, это расхожие штамповки, купленные наобум: смотришь — вроде бы высший класс, а попробуй прилечь — проклянёшь все на свете. Если честно, я не понимаю, почему люди настолько небрежно выбирают себе диваны.

Девочки, давайте представим, что моё терпение — это что-то вроде... ммм... даже не знаю, скажем... вашей девственности. Вам кажется, что она всегда будет с вами, но вот однажды на первом курсе, тёмным холодным вечером, когда вам грустно и одиноко, к вам заходит ваш однокурсник Кевин, который хочет остаться просто друзьями, с дешёвой мелодрамой и не менее дешёвой упаковкой пива. Влево — вправо, тудым — сюдым, и ваша девственность улетучивается навсегда... ха-ха... да... навсегда! Прям как моё терпение...

— Если человек в 30-40 лет хочет полностью поменять сферу деятельности. Нужно ли? — Менять стоит. И не надо бояться. Существует несколько уровней развития человека. Первый – досоциальный, это гедонизм, когда хочется разнообразных удовольствий. Потом идет социальный уровень – нужно квартиру купить, машина, на хорошую работу устроиться. А затем – с 35-40 лет (в зависимости от скорости закрытия социальных потребностей) идет экзистенциальная фаза развития – это осознание своего истинного пути. Что-то наработал уже, теперь надо себя реализовывать.

Нормальный человек считает нужным: 1. Забыть, кто он такой и чего желает, чтобы это не мешало производить, воспроизводить и зарабатывать деньги. 3. Тратить годы на обучение в университете, чтобы потом не найти работу. 4. Заниматься с девяти утра до пяти вечера тем, что не приносит ни малейшего удовольствия, чтобы по прошествии тридцати лет выйти на пенсию. 5. Выйти на пенсию, обнаружить, что сил наслаждаться жизнью уже не осталось, и очень скоро умереть от тоски. 8. Высмеивать тех, кто вместо денег стремится к счастью, и называть их «людьми, лишенными амбиций». 9.

 Сейчас другое время: нет чёрных и белых, нет узкоглазых и длинноглазых. Нет разницы, все одинаковые. Именно поэтому я считаю, что у человека, стрелявшего в президента Кеннеди неправильное мировоззрение. Мне кажется, я видел, что он чувствовал. Это было во мне, во мне. Ребята, короче я хочу сказать, вы должны делать то, что считаете нужным. Вы меня не понимаете, потому что мои глаза открыты, я не машина, не стоит использовать меня в качестве машины. Я не машина, нужно быть живым, свободно мыслить.