Цитаты про фильмы

Вложить всю свою душу в фильм и надеяться, что люди это оценят – это единственное, о чем актер может мечтать. Тот факт, что зрители выходят из кинотеатров взволнованными и вдохновленными, является для любого из нас лучшей наградой.

 Скорсезе снимает фильмы как влюбленный. Кто-то делает это как диктатор, кто-то — как механик, а он — как влюбленный. Он очень сосредоточен; для него важно все, и нет ничего незначительного. 

Зачем мне такое изобилие персонажей? Это сколько романов придется написать, чтобы всех их расселить? Сопереживать им бессмысленно, винить их в чем-то, как это делала «Хармс», тоже. Они вне смысла, вне вины. Это даже не Гоголь, и не Салтыков-Щедрин, а последний кадр из фильма «Елена» Звягинцева.

- Спасибо за приглашение, но я вынужден отказаться. Не думаю, что мне это интересно. - Да брось, Шелдон, будет весело! - То же самое ты говорил про фильм «Зеленый фонарь». И это была твоя ошибка длиной в 114 минут.

Я конченый романтик – обожаю романтические фильмы, но я не люблю, когда меня «насилуют» этой слащавой романтикой.

 — Я видел таких ублюдков в фильме Беспечный Ездок, но не думал, что они существуют… По крайне мере, не в таких количествах. На самом деле, милые люди, если узнать их поближе. — Узнать поближе? Да я их и так жопой чую. — Тихо. Не ори про жопу, а то они возбудятся. — Точно. 

 — Ты знаешь, как возникла вселенная?— Нет.— Представь, что у тебя есть ванна. Большая круглая ванна. Из черного дерева. Конической формы.— Почему конической?— Тсс, молчи. Коническая ванна. Ты наполняешь ее мелким песком. Или сахаром. А потом вынимаешь пробку – ты меня слушаешь?— Слушаю.— Вынимаешь пробку, и все это дело уходит через слив.— Понятно.— Ни черта тебе не понятно. Я еще не добрался до сути. Ты хочешь услышать суть?— Хочу.— Так слушай. Представь, что ты снимаешь фильм о том, как это происходит. Как уходит сахар. У тебя камера, и ты снимаешь.— Это и есть суть?— Нет еще.

Я счастлива и хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Я безмерно счастлива. Ты, и только ты у меня в мыслях, когда я просыпаюсь и когда засыпаю. Другого я ничего не знаю. Я думаю о нас обоих, и в голове у меня словно серебряные колокольчики звенят А иной раз – будто скрипка играет Улицы полны нами, словно музыкой Иногда в эту музыку врываются людские голоса, перед глазами проносится картина, словно кадр из фильма Но музыка звучит Звучит постоянно

 В своей следующей жизни я хотел бы быть просто писателем. Счастливым писателем, который сможет писать что хочет. Как ты. Что остается режиссеру, которому запретили ставить пьесы? Не больше чем киномеханику без фильма, мельнику без муки… Не остается ничего! Совершенно ничего… 

 Когда-то книгу читали лишь немногие — тут, там, в разных местах. Поэтому и книги могли быть разными. Мир был просторен. Но, когда в мире стало тесно от глаз, локтей, ртов, когда население удвоилось, утроилось, учетверилось, содержание фильмов, радиопередач, журналов, книг снизилось до известного стандарта. Этакая универсальная жвачка. 

 Это тело как проклятый дом, Где с утра все органы взбесятся Надпись в лифте — Зачем живем?, Я сбегаю по лестнице Каждый выход, как спуск на дно, Приготовься испачкаться улицей В этом фильме герои — хамло, А ты — мокрая курица Ну когда же он всех ???ет, С наших крыш может съедет снег И солнце взойдет Ты веришь? — Нет… 

— Вы больные отморозки, помешанные на фильмах. — Не смей винить фильмы! Не они создают психов, они лишь делают их более изобретательными.

— Удивительно, что фильму (Бриллиантовая рука) 45 лет, мне 46, но я помню премьеру!

В фильмах всё реально. Там то, что сказано у автора, то и будет. А сцена — это всё нереально, всё в воображении зрителя.