Пахабные цитаты про смерть без мата

 Кролики — это не мы! У них нет книг по истории, фотографий, знаний о том, что такое скорбь или сожаление. Простите, не поймите меня неправильно. Мне нравятся кролики. Они милые и вечно трахаются. А если ты милый и вечно трахаешься, наверное, ты счастлив. Ты не знаешь, кто ты и зачем вообще живешь. Просто хочешь как можно больше раз заняться сексом до смерти. Я не вижу смысла убиваться над мертвым кроликом. Который и смерти-то не боялся, если на то пошло. 

 Наше поколение это первое поколение, осознавшее, что секс, в конечном счете, может означать смерть. Это возымело серьезный эффект на социальную мораль и на отношения между людьми. Мы приближаемся к миллениуму, люди становятся более закомплексованными, не способными общаться, так что есть, о чем задуматься. 

  — Есть определенные правила, которые необходимо соблюдать, чтоб выжить в фильме ужасов. Например: №1. Ты никогда не должен заниматься сексом. Расслабился — считай, уже покойник. Секс всегда заканчивается смертью. №2. Никогда не пей и не принимай наркотики. Фактор греха. Это в дополнение к первому номеру. №3. Никогда, никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах не говори: Я сейчас вернусь. 

 Ничего никогда не настраивается.

 Гаррати думал о том, каково будет лежать в глубочайшей тишине, в вековой пыли с закрытыми глазами, видеть бесконечные, безумные сны, лежать века и века в воскресном костюме. Ничто не будет тебя беспокоить – деньги, успех, страх, радость, боль, горе, секс, любовь. Абсолютная пустота. Ни отца, ни матери. Мертвые – сироты. Конец мукам ходьбы, конец долгому кошмару, конец этой долгой дороге. Тело обретает мир и покой. Совершенная тьма смерти… 

Все, что стоит в жизни за громкими словами — любовь, секс, жизнь, смерть, ненависть, — вовсе не они определяют наше существование. А множество других мелких, унизительных вещей, о которых мы и не думаем, пока они не возникнут перед нами, и от которых нам никуда не уйти.

Боязнь молчания, страх тишины. У современных людей свои фобии. Тишину нужно обязательно заполнить какими-нибудь звуками. Радио, магнитофон, телевизор, болтовня. Все это нужно не для получения информации. Все это нужно, чтобы убить тишину. Мы шумоголики. Без инъекции звука у нас начинается ломка. Когда-то деды могли в полной тишине созерцать цветущую сливу. Теперь мы запятнали честь древнего самурайского рода. Предки из дома Тайра заклеймили бы нас позором. Они были ближе к смерти. Они были ближе к истинному пониманию жизни. Мы не хотим этой близости.

 Почему так приятно трахаться без резинки? Потому что рискуешь дважды и по полной программе: дать жизнь и заразиться смертью. 

 Небо разверзается надо мной, и нет в нем ни рая, ни ада, только бесконечная скорбь смерти. Смерти простой и не страшной, состоящей только из струй крови и хруста ломаемых хрящей. Смерти обыденной, как секс, который тоже пугает в детстве, пока не вырастаешь, и не становится понятно, что тем, чего ты боялся, занимаются все. 

– Вы хотите умереть, Вулл? Похоже, это позабавило северянина. – Я хочу жить вечно в стране, где лето длится тысячу лет. Я хочу замок в облаках, чтобы смотреть на весь мир сверху вниз. Я снова хочу быть двадцатишестилетним. Когда мне было двадцать шесть, я мог сражаться весь день и трахаться всю ночь. Неважно, чего мы хотим. Зима почти пришла, мальчик. А зима и есть смерть. Пусть лучше мои люди погибнут в бою за дочурку Неда, чем от голода в одиночестве, в снегу, с замерзающими на щеках слезами. Об умерших такой смертью не поют песен.

 Смерть сродни сексу в старших классах – если б вы знали, сколько раз она вас миновала, то обалдели бы.