Цитаты про раненое сердце без пошлости

Айгуль, опять Айгуль…Бураном страсти сквозь пространство пролечу,Оставлю вечности меж нами только миг,Любовью раненое сердце излечу,Остановлю слезу души и тела крик,Твоими пальцами коснусь моей души,Отдам тебе моей неюной страсти пыл,В твоих глазах я утону, и не спеши,Айгуль, спасать меня, ведь я себя забыл…Голуби дней моих давно летят к тебе,У моих радостей один лишь адресат,Любую цену заплатить готов судьбеЯ - лишь бы счастьем осветить твои глаза… Б.Уранов, акро

 Смешные вы, парни, ей богу, какая любовь, какой там долг, какая порядочность?! Я вам одно скажу, где бы вы были, если бы мы стреляли с обеих рук, но с двух рук стреляет только дон Сержо и ваш покорный слуга! Во всей этой любви раненый в сердце бывает только один, другой продаётся за бабки, жратву в 99.99% случаев! 

Для многих, не знающих близко ее, Она непонятная, странная… Не каждый услышит, как сердце поет, И как горько плачет… раненое… Не каждый увидит в глазах огоньки, И бабочек с нею порхающих, А мысли ее, так порой, глубоки, По взгляду прочтет их… знающий… А знающих, слышащих душу ее, Так мало в пути встречаются, Их жизнь, словно каплями, ей раздает, Судьбой кто… предназначаются… И капельки эти, подобны росе, Целебный бальзам, живительный, Они для нее, как солнышка свет, Родные и удивительные…

Иванов. Чего тебе — всё-таки? Моя жена не железная копилка для добродетели... Все люди, брат, сейчас раненые, — зачем же упрекать жену, если её поранила жизнь и судьба. Не одни же осколки и пули бьют человека. Белоярцев. Так-то оно так... Моргунов. А сердце всё же свербит! Сердце ведь сволочь!

- Она смотрела дальше, чем другие... Ее глаза стали совсем иными... Она забыла свое имя в суете столицы... Как раненая в сердце, но сильная тигрица...

Любая правда — ранение в сердце.

Это горькое слово война!Это горькое слово война!Равно смерти, ранениям, взрывам,Отступления, битвы, прорывы,Когда кровью исходит Страна!Треуголки конвертов родни,Как их ждут на переднем краю,В этом аде услышать: - Люблю!Что в жару окунуться в родник.А на фронте на миг перерыв,Слышен стук алюминиевых ложек,К котелке не осталось вновь крошек,Впереди Перекоп, потом Крым.Враг без боя не сдаст эти степи,Знать опять похоронки пойдут,Ну а дома солдат наших ждут,Погибать пред весною нелепо.Мы пройдем этот путь, победим,Нас дождутся родители, жены,Ничего, что войной обожженные,Мы любовь в своем серд

"ЖЕЛЕЗНЫЙ ДРУГ"Порой бывают оголёны нервы.И злоба льётся через край.Гнетут её жестокие напевы.Я всё бросаю и кричу: « Прощай!!!»Во мне всё рвёт и продолжает битьсяТа злость, вкусившая азарт.А моё сердце – раненая птицаВдруг угодило в этот злобный ад.Хочу нарушить этот страшный цикл,Разбить легко злосчастный лабиринт.Я вспоминаю тут же мотоцикл.Лишь он со мной душевно говорит.Я на него сажусь всегда так смело.С ним на дороге ни когда не струшу.«Машина возит только наше тело,А мотоцикл возит нашу душу».И вот я мчусь, лицо ласкают ветры.С большим усердием ревёт мотор.Бегут калейдоскопом килом

Провожает меня парень с танцев, мне вдруг плохо-плохо, сердце затарахтит. Иду-иду и сяду в сугроб. «Что с тобой?» — «Да ничего. Натанцевалась». А это – мои два ранения… Это – война… А надо учиться быть нежной. Быть слабой и хрупкой, а ноги в сапогах разносились – сороковой размер.

 … смехом и язвительностью раненое сердце часто пытается скрыть от мира свою боль. 

As the seasons change — remember how I used to be? Now I can't go on — I can't even start, I've got nothing left — just an empty heart... I'm a soldier — wounded so I must give up the fight, There's nothing more for me — lead me away... Помнишь, каким я был раньше? Теперь я не могу двигаться дальше, я не в силах даже начать, Ничего не осталось, только пустое сердце... Я солдат, раненый так, что мне придётся покинуть поле битвы, Для меня больше ничего не осталось, проведите меня...

 Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! — слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами. Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу. — О! Ооооо! — зарыдал он, как женщина.

 Гордость пришла на помощь раненому сердцу… 

– В чём дело? – Ты мне скажи. Я починил твои часы. Достал твои показатели при обрушении храма. Твоё сердце билось со скоростью почти... триста ударов в минуту. – Это очень быстро. – Нет. Не человечески. Я думал, это ошибка, что я неправильно спаял их. Мне очень сложно... что-то не так с данными у меня в голове. – Что ты хочешь сказать? – Я всё думал, как кардиомонитор мог сломаться изнутри? Он был у тебя на руке, когда тебя нашли, – это бессмыслица. И как мы нашли тебя? Практически не раненной при обрушении, когда всё вокруг было разрушено. Я думал, что снова теряю рассудок.