Цитаты про месть для женщин

 Однажды я нашел на нарах под соломенным тюфяком прилипший к нему обрывок старой газеты — пожелтевший, почти прозрачный. Это был кусок уголовной хроники, начала не хватало, но, по-видимому, дело происходило в Чехословакии. Какой-то человек пустился из родной деревни в дальние края попытать счастья. Через двадцать пять лет, разбогатев, с женой и ребенком он возвратился на родину. Его мать и сестра содержали маленькую деревенскую гостиницу. Он решил их удивить, оставил жену и ребенка где-то в другом месте, пришел к матери — и та его не узнала.

... мужчины могут думать, что жена, домашний уют, улыбка значат меньше, чем ремесло, опасность, радость охотника или контрабандиста, какую дарит порой ночной полёт, могут покидать в полночь дом со снисходительной улыбкой — сильный мужчина оставляет дома слабую женщину, но они ошибаются, только слабая женщина помогает мужчине спастись. Домашнее счастье, которым часто пренебрегают как излишней роскошью, в гибельную минуту, когда смерть расставляет всё но местам, становится главной ценностью, пробуждая глубинную необходимость жить.

 [Читает на зеркале слово Fuck You] Да иди ты тоже к черту, и тебя и меня к черту. К черту весь этот город и всех, кто в нем живет. К черту этих всех продавцов авторучек, что вечно снуют между машинами и улыбаются за моей спиной. К черту этих мойщиков окон, этих грязных, что пачкают машину, идите к чертовой бабушке, найдите нормальную работу. К черту индусов, что вышивают по улицам в замызганных тачках, насквозь провонявшимися соусом карри, который преследует тебя целый день. К черту террористов в драных спортивках, чтобы все ОБОСРАЛИСЬ!

Помада заняла места для поцелуев.

Однажды я нашел на нарах под соломенным тюфяком прилипший к нему обрывок старой газеты — пожелтевший, почти прозрачный. Это был кусок уголовной хроники, начала не хватало, но, по-видимому, дело происходило в Чехословакии. Какой-то человек пустился из родной деревни в дальние края попытать счастья. Через двадцать пять лет, разбогатев, с женой и ребенком он возвратился на родину. Его мать и сестра содержали маленькую деревенскую гостиницу. Он решил их удивить, оставил жену и ребенка где-то в другом месте, пришел к матери — и та его не узнала.

Оливия Данэм, моя жена, была для меня всем. Когда мы впервые встретились, у меня не было дома, я часто переезжал с места на место, часто менял работу. Она дала мне цель, она заставила меня верить во что-то большее, чем я сам. Она сказала мне, что я должен бороться, чтобы наш мир был в безопасности. А чуть позже, чтобы спасти его от смерти. Но правда в том, что мы все умираем. С того момента как мы рождаемся, мы все умираем. Этот мир несказанно жесток. Наша единственная надежда, что мы сможем найти какую-то цель, что-то значимое до того, как этот последний день придёт. Счастье или любовь.

— Всё это вздор и чепуха — насчёт мужчин. Надо только, чтобы мужчина знал свое место. — А где же его место, леди Кэролайн? — Возле жены, миссис Оллонби. — Вот как?.. А если он не женат? — Если он не женат, так должен искать себе жену. Это просто позор, сколько холостяков встречаешь нынче в обществе. Надо бы провести такой закон, чтобы заставить их всех жениться в течение года.

— Нина, так нельзя... — раздались робкие протесты, но Нину было не остановить: — А как можно? Как? Вы вокруг себя-то посмотрите! Мы же на каждом шагу или виноваты, или должны, или все неправильно сделали. Мужчина всегда прав. Женился — прав. Развелся — прав. Любовницу завел молодую — молодец. Бросил — тоже хорошо. А мы? Замуж вышла — захомутала. Развелась — сама дура, не удержала. Что за жена была такая, если тебя бросили? Завела любовника — шалава. Верна мужу — идиотка. Родила — привязала к себе. Не родила — тебе вообще на земле не место. Сделала карьеру — алчная честолюбивая тварь.

Некий крестьянин, купив на рынке пару отрезов ткани на платье детям, по дороге домой вынужден был ввязаться в спор со своей сварливой женой, которая утверждала, что продавец отрезал материал ножницами. Сам же крестьянин видел в руках продавца нож, а потому никак не мог согласиться с мнением жены. Так они, пререкаясь всю дорогу, достигли моста через глубокую реку, где спор перерос в откровенную ссору. Муж не выдержал и, схватив жену за одежду, прокричал: – Послушай, женщина! Говорю тебе – это был нож. И если ты сейчас же не согласишься с этим, я сброшу тебя с моста!

— Оттуда, где ты сейчас, видно Токийскую башню? Я вижу. — Я тоже вижу. Мы оба её видим. — Но... из разных мест... Я хотел бы жениться на тебе... но не могу... не могу вычеркнуть память о тебе. Ты — это то место, где я остановился на 3 года. Я читаю книги, которые ты любишь. Я слушаю музыку, которую ты любишь. Теперь ты просишь меня уйти, но я просто не могу. Жизнь больше ничего для меня не значит. Поэтому... я должен остаться.

 — Заканчиваешь колледж, устраиваешься на работу, дерёшь задницу, чтоб стать лучше всех, снова учишься, снова пашешь как вол, а потом вдруг понимаешь, что тебе уже тридцать пять и ты наполовину лысый! Этот проклятый город! Посмотри как мы живём. Жалкое зрелище. В других местах, у наших друзей нормальная жизнь. У них свои дома. Жёны. Дети. Один парнишка на работе – моложе меня, а у него уже трое детей. Причём старшему одиннадцать! — А ты хочешь одиннадцатилетнего балбеса? — Нет, не хочу. Но не в этом дело. — Тогда в чём же? — В этом грёбаном городе невозможно жить! Это же дурдом!

- Раньше наша собака занимала первое место в сердце моей жены. Теперь это место занял я!- И как же тебе это удалось?- Понимаешь, пёс не ест то, что готовит жена. А я ем!

— Она сбежала от меня два года назад. — По правде говоря, барон, на её месте я бы сделал то же самое. — Поэтому я и женюсь не на вас, а на Марте

Той юной девушки, «искорки», как звала ее мать, девушки, что клялась Вольге в любви, давно уже нет — она умерла, ее место заняла женщина, жена, мать…