Добрые цитаты про чувствую

 — Мэг? Но в прошлый раз ты же выпала в окно. — Благодаря тебе. Ты так ранил мои чувства. — Только чувства? С седьмого-то этажа? 

В общем, можно сказать, что когда люди видят красивых женщин, у них меняется адаптационный уровень того, что они считают прекрасным. Побочный эффект от постоянного лицезрения фотографий красоток для парней, таких как мой сосед Дэйв, заключается в следующем: реальные женщины, с которыми он мог бы встречаться, привлекать его не будут, поскольку его мозг адаптирован к картинкам, которые он расценивает как норму. Если молодые мужчины часто рассматривают фотографии топ-моделей, это подрывает их чувства к реальным женщинам из плоти и крови, с которыми связана их жизнь.

Я не сказал, что полюбил её. Я сказал — влюбился в неё. Здесь существенная разница, и у меня достаточно опыта, чтобы отличить одно от другого. Вы сказали «очаровательно» — это весьма точное определение. Чувства были вызваны искусственно, чарами. Она волшебница.

 Жизнь такая редкая удача, а смерть так легкодостижима. Кто же это придумал — проводить с таким трудом доставшуюся жизнь в ожидании столь легко приходящей смерти? Насиловать свои чувства и природу, чтобы заманить славу? Это для нас хуже смерти! Желая исчерпать до дна все наслаждения своей единственной жизни, испытать все радости этих лет, тревожимся лишь о том, чтобы переполненный желудок не помешал вволю пить; чтобы утрата силы не помешала вволю предаваться плотским удовольствиям. Не печалит нас ни дурная слава, ни опасность для жизни. 

 То, что делается по расчету, по чувству долга, по усилию воли, а не по влечению натуры, выходит безжизненно. Только убивать что-нибудь можно этим средством, как ты и делал над собою, а делать живое — нельзя. 

— Я рада, что вы не теряете чувство юмора. — Для работы в полиции оно бесценно. Ничто так не поднимает настроение после убийства, как хорошая шутка.

 Люди не могут забыть чувства, я просто потерял их где-то. 

— А скажи-ка нам, Маня, за что бы ты мужику отравы в компот подсыпала? — Я бы не стала никого травить, у меня характер не такой. — Ага, да знаю я о твоём мягком характере. Вопрос в другом, за какие заслуги можно ухлопать солидного и ценного для общества холостяка, а? — Ну, если бы подлец разбивал мне сердце в течение нескольких лет, а потом бы заявил, что он очень виноват и что все эти годы не мог разобраться в своих чувствах, а сейчас я ему не нужна, потому что он нашёл ту единственную, на которой хочет жениться и даже кольца купил...

Величие мимолетно, в нем нет никакой внутренней закономерности. Частично оно зависит от склонности людей верить в мифы. Человек, которому удалось испытать на себе, что такое величие, должен понимать, какому именно мифу он этим обязан. Он должен отражать тот свет, который направлен на него. И ему должно быть присуще чувство самоиронии, предохраняющее его от веры в собственную исключительность. Критическое отношение к самому себе позволит ему не останавливаться в своем внутреннем развитии.

Кого я жду? Ведь у меня даже нет никакого определенного плана. Только один дым стоит перед глазами. Но я упорно жду. После того как началась война я, сделав покупки, каждый день прихожу на эту станцию, сажусь на одну и ту же холодную скамейку и жду. Кто-нибудь, смеясь, иногда и заговаривает со мной, но у меня от этого только мурашки пробегают по коже. Мне становится невыносимо неловко и хочется сказать: «Вы не тот человек, кого я жду». В таком случае, кого я ожидаю? Мужа? Нет, не его… Возлюбленного? Да нет; тоже не его… Друга? Не нужен мне друг… Денег? Вряд ли… Человека-призрака?

Она ненавидела дарованную ей матерью любовь — именно потому, что такая любовь бескорыстна, а это глупо, это противоречит естественному порядку вещей. Такая любовь, ничего не требовавшая взамен, наполняла девушку чувством вины, необходимостью оправдать возлагавшиеся на Веронику надежды, даже если это означало бы отказ от всего, о чем она мечтала для себя самой.

 Сами по себе слова ничего не значат, они только проводники чувств. 

У кого они ещё остались, слезы? Они давно уже перегорели, пересохли, как колодец в степи. И лишь немая боль — мучительный распад чего-то, что давно уже должно было обратиться в ничто, в прах, — изредка напоминала о том, что ещё осталось нечто, что можно было потерять. Термометр, давно уже упавший до точки замерзания чувств, когда о том, что мороз стал сильнее, узнаешь, только увидев почти безболезненно отвалившийся отмороженный палец.

Олигархи – это обыкновенные люди с повышенным чувством жадности.