Добрые цитаты про человеческую

Любопытство не ведает этики. Возможно, это самая безнравственная из человеческих страстей.

Человеческой коже требуется немереное количество поцелуев в день, в той же степени, в какой его желудку необходима пища.

В чем может состоять человеческое образование? На чем должно оно основываться? На мере. На ней покоятся все законы природы, точно так же, как все наши ясные и правильные понятия, наши ощущения прекрасного и благородного, применение наших сил на пользу добра, наше счастье, наше наслаждение: только мера питает и воспитывает нас, мера образует и сохраняет творения. — Иоганн Готфрид Гердер

 Жить было бы невозможно, если бы сердце не обладало способностью радоваться искрящемуся под солнцем снегу и обмытой летним дождём листве, песне соловья на восходе и шелесту поспевающих хлебов, высокому синему небу и человеческим голосам под ним; если бы оно не обладало вечной способностью волноваться и вечной потребностью любить… 

— Ты что, думаешь, никто ничего не делает просто так? — Увы, — улыбнулась Фелиция, — я слишком хорошо знаю человеческую природу. Нами всегда движет жажда выгоды, а в чем эта выгода будет выражаться, решает каждый для себя сам — удовлетворение любопытства, ожидание ответной любезности, похвалы или восхищения, материального вознаграждения или собственного морального успокоения.

 Стоит изменить перспективу, – подумал Чандлер, – и разоблачишь любое притворство. Обманываться – свойство человеческого ума. 

Стоять и жаловаться на человеческое падение, не двинув рукой для его уменьшения, значит поступать по-женски. Карать и злобно издеваться, не сказав людям, как им стать лучше, - не по-дружески. Действовать! Действовать! - вот для чего мы существуем.

Ведь от доброго слова, вовремя сказанного, иногда вдруг поворачивается человеческая жизнь.

Логика – замечательная штука, однако против человеческого мышления она бессильна.

Я никогда не понимал, зачем Богу было являться людям в безобразном человеческом теле. По-моему, гораздо более подходящей формой была бы совершенная мелодия — такая, которую можно было бы слушать и слушать без конца.

Причина испытываемых мною при разговоре с людьми трудностей – трудностей, совершенно неведомых другим, – заключается в том, что мое мышление, вернее, содержимое моего сознания очень туманно, сам я, пока дело касается лишь меня, безмятежно и иной раз даже самодовольно успокаиваюсь на этом, но ведь человеческая беседа требует остроты, поддержки и продолжительной связности – то есть того, чего нет во мне. Никто не захочет витать со мною в туманных облаках, а даже если кто-нибудь и захочет, то я не смогу прогнать туман из своей головы – между двумя людьми он растает и превратится в ничто.

 — Для неё ещё хоть что-то свято… А мы с тобой уже ни во что не верим. Раньше — да. Но всё давно высохло, как высохнет вот это… Эта краска, она высохнет… — Что высохло? — Наша вера, брат… Вера в святую душу и что в нас есть ещё что-нибудь человеческое. Помнишь как мы с тобой были в Боснии? Истребляли этих плохих сербов? Наших ребят кромсало на куски на наших глазах… И повсюду была кровь. Я даже не надеялся выбраться оттуда, и ты… Ты тоже, я знаю… — Да. 

  — Если Кант говорит: Разум не черпает своих законов из природы, а предписывает их последней, то это совершенно верно в отношении понятия природы, […] — К миру, который не есть наше представление, совершенно неприменимы законы чисел: последние имеют значение только для человеческого мира. 

Осень остается на весь октябрь, а в редкие годы — до ноября. Над головой изо дня в день видна ясная, строгая синева небес, по которой (всегда с запада на восток) плывут спокойные белые корабли облаков с серыми килями. Днем поднимается неуемный ветер, он подгоняет вас, когда вы шагаете по дороге и под ногами хрустят невообразимо пестрые холмики опавших листьев. От этого ветра возникает ноющая боль, но не в костях, а где-то гораздо глубже.