Приличные цитаты про боль без пошлости для женщин

Чем больше времени прошло со дня свадьбы, тем с более крупными животными сравнивает жену супруг.

Многие пары держатся на страхе. Женщина не уходит от мужа-агрессора не потому, что так хорошо для нее и детей, а потому что знает – стоит ей остаться одной, и она попадет в клан отвергнутых. В клан одиноких, которые «ты же сама виновата», «надо было терпеть» и «это ваш выбор, теперь помогайте себе сами». Они боятся быть одни! Поэтому они терпят побои и унижения, равнодушие и измены. Они сохраняют «семью» — то есть статус-кво. Статистически это выглядит для государства очень хорошо – чем больше полных семей, тем лучше. Но по существу это Беда.

Проблема серийных убийц не столько криминалистическая, сколько антропологическая. Это означает, что мы до сих пор не можем понять, как человек в принципе способен получать удовольствие от убийства? Ведь в большинстве своем серийные убийцы вменяемы, то есть не сумасшедшие. Более того, маньяки блестяще мимикрируют под нормальных людей: ходят на работу, нежно любят своих жен, воспитывают детей... Тогда почему? Почему однажды вечером, или днем, или утром такой вот примерный семьянин откладывает кроссворд и отправляется убивать? А раз непонятно, почему, то как можно его найти?

Любовь не ведёт счёт ошибкам. Любовь не помнит промахов. Нет среди нас совершенных. Мы не всегда поступаем правильно. Случалось, мы обижали друг друга словами и поступками. Мы не можем стереть прошлое. Мы можем лишь признать свою вину. Мы можем просить прощения и не допускать подобного в будущем. Если я виноват перед женой, никак больше я не могу облегчить боль, которую, возможно, причинил. Если она обидела меня, и раскаявшись, попросила прощения, у меня есть выбор: судить её или простить.

Что стало бы с литературой без человеческой глупости и без греха? И что такое писательская работа? Ведь быть писателем — это значит добывать себе пропитание, роясь в мусорной куче людского горя.

Встретились двое. Один сказал: – Я сердце лечу и нервы лечу, Пять лет по аптекам, как пес скачу. Деньги спустил, а здоровым не стал. – А я так совсем доходягой был, Но вот уже год, как жизнь хороша. Все хвори и боли свои забыл И сердце, и нервы, все починил, Причем не потративши ни гроша! – Вот чудо, так чудо! Но, дорогой, Открой мне, пожалуйста, свой секрет?! – А тут никакого секрета нет, Просто я год, как развелся с женой.

Зимнее №3, №4(мороз и солнце)Мороз и солнце – я болею,Спал до обеда, грипп скосил.Спасибо водяному змею,Оставил многих он без сил.Проснувшись, позвонил дружище,Тот гонит стаю судака,Шесть штук поймал и снова ищет,Хочу к нему – нельзя пока.Жена достала: - Съешь таблетки,Не то укол получишь, мил. Сказал бы я … её, чем метко …Дай наберусь вот только сил.- Что будешь кушать, - вот пристала,Все больше этим зля меня,А мне охота с луком сала,И чтоб запить морозом дня.Услышать пение синицы,Как под ножами лед шуршит.Хочу на волю! Извините,Заботой я по горло сыт.

  — Человеку нужно знать, господин самоубийца, всегда что он никому на свете не нужен, кроме любимой женщины и верного друга. Возьмите то и другое. Лучше собаки друга вы не найдете. Женщины — лучше любимой женщины вы не найдете никого. И вот, все трое — одно. Подумайте, что из всех блаженств мира можно взять так много и вместе с тем мало — в глазах других. Оставьте других в покое, ни они вам, ни вы им, по совести, не нужны. Это не эгоизм, а чувство собственного достоинства.

Молитва болтливой ученицыМоему Учителю Будо посвящаетсяВаш Путь тернист, Но очень прям.Так дай Вам Бог … Десятый дан,Жену япо-о-онку,Яркий светИ благодарности в ответЗа тяжкий труд.Таким - дается.Большого счастья, малых бед,Скакать с бокеном до ста лет,Суше на ужин, а в обедРюмашку теплого саке,А может две –Там как придется.Талантливых учениковИ диореи для врагов.Поменьше болей в теле,Доходов в правом деле,На кимоно не надоВодостойкой губной помады.Дай духовного неодиночестваИ еще всего, чего очень хочется.И тогдаУ лучшего из мужчинВ жизни все будетполныйдзаншин.Яме.

Жену меняют на молодую, а стало быть, более современную особь, как айфоны и другие полезные приспособления. Только не надо рассказывать про общество потребления! Так всегда было. Невесте графа де ля Фер всего шестнадцать лет... Никого же не смущает?

Люди, даже взрослея, нисколько не теряют интерес к играм и переодеваниям. Наша ложь просто становится более утонченной, вводящие в заблуждение слова — более красноречивыми. Мы играем в ковбоев и индейцев, докторов и медсестер, в мужей и жен и никогда не перестаем притворяться, что нам нравятся наши платья и наши роли.

Странно, но ту страшную разлуку с девушкой он переживал куда дольше и труднее, чем вечную, по всей вероятности, разлуку с отцом. Правда, потом в боях, в кровавой сумятице фронтовых будней часто забывал о ней, чтобы совершенно неожиданно где-нибудь на ночлеге, в тихую минуту перед щемящей неизвестностью предстоящего боя вдруг вспомнить до пронзительной боли в сердце. Он никому не рассказывал об этой своей первой и, наверно, последней, такой скоротечной любви, знал, чувствовал: у других было не легче.

Я не знаю… Похоже, что мужчины более романтичны, чем женщины. Когда мы женимся, мы женимся на одной девушке. Потому что мы сопротивляемся до конца, до тех пор, пока не встретим одну девушку и подумаем «Я буду идиотом, если не женюсь на этой девушке, она потрясающая». Но похоже, что девушки приходят к этому решению, когда они как бы выбрали лучший вариант из возможных. Я знаю таких, которые вышли замуж потому что «О, у него хорошая работа». Я думаю, они проводят всю свою жизнь в поисках прекрасного принца, и затем они выходят замуж за парня с хорошей работой, который никуда не денется.

Как я люблю любить А Вы когда-нибудь забываете, когда любите, что любите? Я - никогда. Это как зубная боль, только наоборот - наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет. Какие они дикие дураки. Те, кто не любят, сами не любят, будто дело в том, чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но устаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила. А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят?