Добрые цитаты про сердце без пошлости без мата для мужа

Письмо брату (на КОД)Привет, брателло, шлю тебе маляву,Намедни тут откинулся пацан,Ты в теме – погоняло – Басурман,Спалился, помнишь, на ментов подставе?На киче всё ништяк, я тут в фаворе,Приличный хавчик, сауна, спортзал –Подарок от подельников -"кидал",Короче, настроение в мажоре.Но всё ж таки на сердце неспокойно,Ты напиши, как там старушка мать,Вся жизнь моя – залёты да тюрьма,Поди всё молится за сына под иконой?А помнишь, как ходили на рыбалку?Из старой двери замутили плот?Потом случился кипеш...

Почти каждое молодое существо совершает одну и ту же ошибку – уделяет слишком много внимания органу под названием «сердце». Это крайне несправедливо. Печень, например, гораздо более скромный и серьёзный труженик нашего организма, но кто в юности слушает свою печень?? Она тебе «не запивай экстази пивом, не запивай экстази пивом», а ты ноль внимания. Зато чуть только екнет сердечко, как девочка готова идти у него на поводу.

Никогда луна так тихо с неба не смотрела! Сумерек плывущих лира тишиной запела, В ветви тёмные вплетая синих теней сонмы... Нежным и таким спокойным неба я не помню!

Не Есенин .Ухожу пиво пить , слушать сумерки , отпускать на свободу мгновения . Я б и рад , но уж , что-то не в тему мне , поднимать в никуда настроение . Я простой , не достать мне до гениев , ни туда , ни сюда , на земле живу , в жолу сунул свое вдохновение, а стихи , что писал , может быть порву . И не кажется мне и не крестится, потерялся в толпе между спинами . Только сердце на что-то надеется , заедая обман апельсинами .

Пример труда в разуме, возведшего делателя на высоту христианского совершенства низведением в глубину смирения, видим в подвиге блаженного Исидора Александрийского. Он был одним из сановников Александрии. Призванный милосердием Божиим к монашеской жизни, Исидор вступил в иноческое общежитие, бывшее невдалеке от Александрии, и предал себя в безусловное повиновение игумену обители, мужу, исполненному Святаго Духа.

В мире существует лишь одна логика — логика страсти. Рассудок предостерегает нас только до поры до времени, а потом, когда кони неудержимо рвутся вперед, он садится на козлы и уже только следит, чтобы они не разнесли экипаж. Сердце человеческое не может уберечься от любви, а любовь — это стихия, такая же сила, как морской прилив и отлив. Если женщина любит мужа, ее сам дьявол не оторвет от него. И клятва в верности, которую она дала перед алтарем,  — лишь освящение любви. Но когда эта клятва — обязательство без любви, тогда первый прилив выбросит ее на песок, как дохлую рыбу.

— Я, к примеру, не люблю, когда женщина называет мужчину, с которым долго живет, но не расписана, — «муж». Может, я слишком категорична, но муж — это муж. А Вася, Петя — это любимый мужчина, «зайка», «масик». В общем, кто сердцу мил, но не муж.

 Женщины ловки и бесстрашны только тогда, когда им надо обмануть опекуна, мужа или мать, но они становятся неумелыми и трусливыми, когда требуется заплатить простой долг признательности; они так боятся, чтобы их не сочли влюбленными, так высоко расценивают свою малейшую милость, что желая привести в отчаянье того, кто их домогается, способны без всякой жалости разбить ему сердце, если им придет в голову такая фантазия. 

Тому, кто порвал узы света и избрал стезю одиноких, кто живет затворником в камышовой хижине, радостна встреча с понимающими мужами и не доставит радости общение с людьми чужими. Он не станет попусту спорить о книгах древних мудрецов, но не сочтет пустой жизнь в обществе простых людей среди волшебных красот облачных гор. На лоне вод и посреди зеленых долин он будет внимать напевам пахарей и рыбаков, но не пустит в свое сердце алчность и гордыню, не попадет в тенеты пагубных страстей. Так, держась вдали от многословных речей и изощренных рассуждений, он проживет свой век в довольстве.

Ты смела! Так еще будь бесстрашней! Я - не муж, не жених твой, не друг! Так вонзай же, мой ангел вчерашний, В сердце - острый французский каблук!

Каждый проходящий час только нагнетал скорбь, потому что отдалял её от мужа и приносил привкус вечности, которую ей предстояло прожить без него. Вновь и вновь она забывала, ровно на одно биение сердца, что он ушёл навсегда и больше не подставит ей плечо.

Наверное, у старого сакса лежали одинаковые шрамы на сердце и на лице. Теперь их можно было тихонько погладить. Он не лгал, он, конечно, давно простил девку, шарахнувшуюся от его слепого лица. Но что бы он ни говорил, я знала истину: она его не любила. Замуж хотела. За мужа. Как все. Не был Хаген для неё тем единственным, кого ради не жалко пойти босой ногой по огню, а уж поводырём сделаться — праздник желанный... Оттого и не подбежала к ослепшему, не захотела губить красы за калекой.

Я тебе кричу, но ты не слышишь…Я тебе кричу, но ты не слышишь…Будто в тяжкой коме…или крепко спишь…Может это просто знаки свыше?..Только ты по-прежнему молчишь!..Я колени в раны истираю,Надрываю речь до хрипоты,Полумёртвая, но всё ещё живая,Я зову… Меня не слышишь ты.Я иду – на привязи собака - Крылья поломав о клетку снов.Снова бессловесная атака:Безразличье – можно и без слов…Снова на таран пустое сердце,Только камень к жизни не вернуть.На глаза сыпнуло щёпоть перца…Зареветь… проплакаться…уснуть…Зареветь…проплакаться…забыться…Побродить по тёмным тропам душ…Ненавидеть и любить…смириться…Ни

Благородный муж не ставит доводы рассудка выше голоса сердца.