Добрые приличные цитаты про игру в карты без мата

— Я хочу знать причину. И не говори про деньги. — А почему нет? Я только вышел из тюрьмы, потерял четыре года своей жизни, а ты тут обыгрывал парнишек с обложек молодёжных журналов. Казино всегда в выигрыше. Чуть задержался в игре, и казино тебя раздевает. Но поставь всё, если пришла крупная карта, — и сорвёшь банк. — Признайся, ты практиковал эту речь? — Чуть-чуть. Она удалась? Я не торопился? — О, всё отлично. Мне понравилось. Особенно насчёт молодёжных журналов.

Выяснилось, что взрослые, в отличие от детей, не умеют играть в однообразные, нескончаемые игры, а наши с Соноко свидания были неотличимы одно от другого, как тасуемые карты.

 Она крепко зажмурилась, прогоняя прочь черные мысли. Если Уинтроу умрет, в ее сердце воскреснет вся та боль, которую, как ей казалось, она уже заставила себя пережить и запереть в прошлом. Какая чудовищная несправедливость – потерять его именно теперь, когда она только только привыкла ему доверять! Он выучил ее грамоте. А она выучила его драться. Она так ревниво оспаривала у него внимание Кеннита, что даже сама не заметила, в какой момент парнишка сделался ее другом. Как могла она допустить подобную неосторожность? Потянуться к кому то, опять делаясь уязвимой?

Я покажу основную стратегию. Десятиочковые карты самые распространённые в этой игре. Если дилер раскрывает пять, то вероятность, что он обанкротится — сорок три процента. Сиди и жди, пока твой противник самоликвидируется.

 Однажды Великого Магистра Ордена Часов Попятного Времени Мабу Калоха спросили: Почему ты столь безмятежно улыбаешься, когда играешь в карты и проигрываешь? Потому что когда я выигрываю, я остаюсь самим собой, а когда проигрываю, превращаюсь в своего соперника и испытываю его радость, — объяснил Магистр Маба Калох. Его ученики долго обдумывали и обсуждали услышанное. Им показалось, что испытывать чужую радость — это великое достижение, и они стали практиковаться. Через дюжину лет многие Магистры Ордена Часов Попятного Времени умели испытывать чужую радость.

Вы не умеете оправдывать, вы не умеете прощать. Вы умеете только судить! Вы решаете за своих детей, как им жить, придумываете им жизнь! И даже знать не хотите, что мы об этом думаем! Для вас жизнь - это как игра в карты, все, что кажется вам непонятным - просто ненужная карта, которую надо сбросить. Вы не знаете, что с ней делать, она жжет вам руки.

Счастье — жестокое, безумное чудовище, держатель вселенского притона, — усмехаясь, тасует карты. Это оно подбирает крапленую колоду для шулерской игры жизни. Здесь нет места справедливости. Беспомощных, слабых младенцев даже не спрашивают, хотят ли они участвовать в игре. Им не оставляют выбора. Счастье бросает их в жизнь, припирает к карточному столу и говорит: «Играйте, черт вас возьми, играйте!» И они, бедняги, стараются вовсю. Для одних игра кончается моторными яхтами и особняками, для других — богадельней или койкой в больнице для неимущих.

Он придерживался своей собственной примитивной теории, что все на свете — азартная игра. Бог — это нечто неощутимое, своенравное, взбалмошное, именуемое Счастьем. Риск начинается с самого появления на свет: кем суждено родиться — дураком или грабителем? Карты сдает Счастье, и невинные младенцы изберут в руки сданные им карты. Возмущаться, жаловаться бесполезно. Вот твои карты, и хочешь не хочешь, а играй, — все равно, горбат ты или строен, урод или красавец, кретин или умница. Тщетно искать справедливости.

Мне нравится следить за подъёмом карьер эстрадных артистов, пока они ещё борются за достижение успеха [с подросткового возраста до тридцати лет]. Мне нравится узнавать о них всё, и, если нельзя достать достаточно информации, то хватит и таблоидов. Я люблю панк-рок. Я люблю девушек со странными глазами. Я люблю наркотики (но моё тело и мозг не могут позволить мне принимать их). Я люблю страсть. Я люблю то, что хорошо построено. Я люблю наивность.

 В глубине души мужчине нужно, чтобы борьба полов оставалась для него игрой, тогда как женщина ставит на карту свою судьбу. 

Одна из грубейших ошибок считать, что педагогика является наукой о ребёнке, а не о человеке. Вспыльчивый ребёнок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного ребёнка выманили игрушку; у взрослого — подпись на векселе. Легкомысленный ребёнок за десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты все своё состояние. Детей нет — есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными влечениями, иной игрой чувств…

В глубине души мужчине нужно, чтобы борьба полов оставалась для него игрой, тогда как женщина ставит на карту свою судьбу.

Послушай меня: откровенные ревнивцы похожи на политиков, открывающих свои карты. Признавать себя ревнивой, не таить своей ревности — разве это не игра в открытую? Но ведь так мы теряем возможность узнать карты партнера. Что бы ни случилось, мы должны уметь страдать молча.

 В процессе перелома все становится запутанным и неясным. Люди становятся чужими, хлопочущими о пустяках, и скука мертвой петлей сдавливает желания. Ни за что не зацепишься, гаснет романтика пейзажа, и человек мутнеет даже в его лучших по чувству и искренности положениях.