Цитаты про духи без мата

Много вреда принесли книги о всяких хатха-йогических упражнениях. Какое невежество думать, что высшее и тончайшее может быть достигнуто чисто механическим путем! Вполне справедливо пишете Вы, что люди, стремясь к духовному развитию (причем они часто понимают это именно как достижение психических проявлений), совершенно упускают из виду, что без действенного служения общему благу развитие это будет однобоким и непрочным. Лишь общение с людьми зажигает наши внутренние огни, лишь при соприкасании с ними можем мы испытать себя и заострить и закалить клинок духа нашего.

 — Последний раз тебе говорю — ни духи, ни помада не разлучат меня с этой женщиной. — Может быть. Но ты должен знать, что и я не отступлю, и если мне придётся тебе самому засос сделать, я сделаю, и задницу тебе вилкой расцарапаю, так что молись, чтобы она тебя первая бросила, да побыстрее. 

 Говорят, молния лишает жизни, а любовь — присутствия духа. 

... не пристало обсуждать то, что провозглашается не из любви к истине, но лишь из духа противоречия.

Дорогой мистер Нагасе. Война закончилась много лет назад… Я многое пережил. Но я знаю, что и вам было нелегко… Вы проявили недюжинную храбрость и силу духа, чтобы примириться с самим собой… И, хотя я не смогу забыть то, что случилось в Канчанабури… могу вас заверить, что я вас простил… Однажды нужно прекратить ненавидеть.

Всякий знает, что для повышения тонуса и поднятия упавшего духа нет ничего лучше чашечки чая, в чём сходятся все руководства и наставления, как западные, так и восточные.

Если, человек говорит плохо о вас за спиной, — это показывает слабость его духа, что он ниже вас, и то, что он не может добиться, чего добились вы.

 … но она одна такая как это бывает у нас с вами, Названивать вечерами, настаивать, пьяные оправдания, И только аромат её духов может так успокаивать, Броситься камнем в её объятия, Бьются сердца и на их лицах, Готовности их изъять, я буду стрелять если нужно, Просто сожми мою руку, голову кружит, Она неожиданно засмеялась вслух… 

О! если б человек был так же духом тверд, Как званием своим «царя зверей» он горд! Бесстрашно умирать умеют звери эти; А мы — гордимся тем, что перед ними дети! Когда приходит смерть, нам трудно перенять Величие зверей — умение молчать. Волк серый! Ты погиб, но смерть твоя прекрасна. Я понял мысль твою в предсмертном взгляде ясно. Он говорил, твой взгляд: «Работай над собой И дух свой укрепляй суровою борьбой До непреклонности и твердости могучей, Которую внушил мне с детства лес дремучий. Ныть, плакать, вопиять — всё подло, всё равно. Иди бестрепетно; всех в мире ждет одно.

... всякий согласится, что бывает патриотизм неразумный, вместо желаемой пользы приносящий вред и ведущий народы к гибели, бывает патриотизм пустой, выражающий только голословную претензию, и бывает, наконец, патриотизм прямо лживый, служащий только личиною для низких, своекорыстных побуждений. Что касается до нашего отечества... Петр Великий и Пушкин — достаточно этих двух имен, чтобы признать, что наш национальный дух осуществляет свое достоинство лишь в открытом общении со всем человечеством, а не в отчуждении от него.

Каждый этап существования обладает собственным запахом: детство пахнет молоком, юность – дикостью, зрелый возраст – духами, старость – лекарствами.

... Душа выражает себя через свою телесную оболочку и что вид, запах, прикосновение волос любимой – совершенно так же, как свет её глаз или слова, слетающие с её губ, – являются голосом, дыханием, сутью её души. Ведь дух в чистом виде – нечто неощутимое, непостижимое и лишь угадываемое и не может выражать себя через себя самого.

Нигилизм как психологическое состояние должен будет наступить, во-первых, после поисков во всем совершающемся «смысла», которого в нем нет: ищущий в конце концов падает духом. Нигилизм является тогда осознанием долгого расточения сил, мукой «тщетности», неуверенностью, отсутствием возможности как-нибудь отдохнуть, на чем-нибудь еще успокоиться — стыдом перед самим собою, как будто самого себя слишком долго обманывал...

Он вытащил сухарь, поднес к лицу: не видя, ощутил запах — густой дух ржаного хлеба. Он жадно вдыхал его, не чувствуя, что весь дрожит, дрожит не от холода, а от счастья. Он лизнул этот сухарь, уловил влажную соленую точечку, не понял, лизнул снова и только тогда сообразил, что на корявый армейский сухарь капают его слезы. Слезы, от которых он отвык настолько, что перестал их ощущать. Весь следующий день они грызли эти сухари, и это был едва ли не самый радостный день в их жизни.