Цитаты про пользу без пошлости для женщин

— Расслабься, улыбнись, потянись к людям! И знаешь, как здорово будет… — она мечтательно вздохнула. — Мир… а, Мир?.. А женись на мне, а? От неба оторвалась вторая плита и рухнула на меня. Я переваривал. — А какая тебе от меня польза? — осторожненько так. — Ну как же! — она округлила глаза. — Да ты представь только себе, щёлк — и нетути сорняков! Да за одно только это… Меня разобрал беззвучный хохот. Яна захохотала вслед. — Понятно всё с тобой. А мне от тебя какая польза? — уже с любопытством. — Так, а я тебе штаны заштопаю! — А я сам могу. — А я носки постираю! — Сам постираю.

И пусть первым, кто принесет тебе пользу в этом мире после праведного друга, будет праведная жена.

— Знаешь, кто больше всех страдает от одиночества? Это — человек, сделавший успешную служебную карьеру, получающий огромное жалованье, пользующийся доверием у начальников, и подчиненных, имеющий семью, с которой проводит отпуск, детей, которым помогает готовить уроки, а в один прекрасный день перед ним появляется кто-то вроде меня и задает ему вопрос: «Хотел бы ты поменять службу и зарабатывать вдвое больше? » И тогда человек, у которого есть всё, чтобы быть любимым и счастливым, становится несчастнейшим существом. Почему? Потому что ему не с кем поговорить.

Её муж, о котором она тридцать лет думала «мой», в один момент оказался вовсе не «её». Он никому не принадлежит, он - сам по себе, со своими мыслями, желаниями и стремлениями, и его жена и дочь тоже, оказывается, вовсе не «его», потому что он легко расстался с ними, оторвал от себя и бросил на произвол судьбы. Люди так обширно и безалаберно пользуются притяжательными местоимениями, что эти местоимения превратились из обычных слов в фундамент философии, мироощущения, мировоззрения. Моё - значит принадлежит мне, как вещь, и является таким, каким я хочу, чтобы это было.

Начнём с криминальной субкультуры литературоведов. Её преступная сущность очевидна и легко доказуема. Настораживает уже тот факт, что литературоведение ничем не способно помочь автору. Эта лженаука не имеет ни малейшего отношения к процессу писанины и годится исключительно для разбора законченных произведений. Или, скажем, не законченных, но уже намертво прилипших к бумаге и утративших способность к развитию. Знаменательно, что сами литературоведы опасаются иметь дело с живыми авторами, дабы тайное надувательство не стало явным.