Цитаты про музыку для женщин

Звонит телефон. Он не поднимает. Включается автоответчик. — Привет, Дэвид, это Камилла. Знаешь, когда Достоевский писал «Игрока», он подписал контракт с издателем, что сможет сдать рукопись через 26 дней. Он справился, но только с помощью молодой стенографистки. Эта девушка осталась с ним и помогала, а позже, они поженились. Аха-ха, правда здорово?! Так он нашел себе жену. Я прочитала всю эту историю в предисловии к «Преступлению и наказанию» и вот, что я подумала: это могло случиться и с нами.

Звонит телефон. Он не поднимает. Включается автоответчик. - Привет, Дэвид, это Камилла. Знаешь, когда Достоевский писал «Игрока», он подписал контракт с издателем, что сможет сдать рукопись через 26 дней. Он справился, но только с помощью молодой стенографистки. Эта девушка осталась с ним и помогала, а позже, они поженились. Аха-ха, правда здорово?! Так он нашел себе жену. Я прочитала всю эту историю в предисловии к «Преступлению и наказанию» и вот, что я подумала: это могло случиться и с нами.

В качестве своего зрителя, являющегося представителем всех зрителей, я выбрал одного человека. Этот человек — моя жена. От написания сценария и монтажа до выбора музыки — я все в деталях обсуждаю с ней. Она обычная домохозяйка, невероятно хорошо все понимает и постоянно дает мне советы и помогает.

— Оттуда, где ты сейчас, видно Токийскую башню? Я вижу. — Я тоже вижу. Мы оба её видим. — Но... из разных мест... Я хотел бы жениться на тебе... но не могу... не могу вычеркнуть память о тебе. Ты — это то место, где я остановился на 3 года. Я читаю книги, которые ты любишь. Я слушаю музыку, которую ты любишь. Теперь ты просишь меня уйти, но я просто не могу. Жизнь больше ничего для меня не значит. Поэтому... я должен остаться.

 Я прожил с первой женой три года. Она была настоящая леди, имела тысячу пятьсот фунтов в год, и мы давали званые обеды в нашем красном кирпичном домике в Кенсингтоне. Она была очаровательной женщиной; все так утверждали – адвокаты и их жены, которых мы угощали обедами, баловавшиеся литературой биржевые маклеры и подававшие надежды юные политики; ох, какая это была очаровательная женщина! Она заставляла меня ходить в церковь во фраке и в цилиндре, водила на концерты классической музыки, особенно же она любила воскресные лекции.

Благодарю за всё. За тишину. За свет звезды, что спорит с темнотою. Благодарю за сына, за жену. За музыку блатную за стеною. За то благодарю, что скверный гость, я всё-таки довольно сносно встречен. И для плаща в прихожей вбили гвоздь. И целый мир взвалили мне на плечи. Благодарю за детские стихи. Не за вниманье вовсе, за терпенье. За осень. За ненастье. За грехи. За неземное это сожаленье. За бога и за ангелов его. За то, что сердце верит, разум знает. Благодарю за то, что ничего подобного на свете не бывает. За всё, за всё. За то, что не могу, чужое горе помня, жить красиво.

 — Оттуда, где ты сейчас, видно Токийскую башню? Я вижу.— Я тоже вижу. Мы оба её видим.— Но… из разных мест… Я хотел бы жениться на тебе… но не могу… не могу вычеркнуть память о тебе. Ты — это то место, где я остановился на 3 года. Я читаю книги, которые ты любишь. Я слушаю музыку, которую ты любишь. Теперь ты просишь меня уйти, но я просто не могу. Жизнь больше ничего для меня не значит. Поэтому… я должен остаться. 

Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди. Под музыку Вивальди, Под вьюгу за окном, Печалиться давайте, Давайте, давайте, Печалиться давайте, Об этом, и о том, Об этом, и о том. Вы слышите, как жалко, Как жалко, как жалко, Вы слышите, как жалко, И безнадежно как Заплакали сеньоры, Их жены и служанки, Собаки на лежанках, И дети на руках.