Цитаты про не верю без мата для парней

Она любит тебя, Крис. Любит по-настоящему. И ей плевать, есть ли у тебя огромный особняк и несколько машин, или же ты живешь в шалаше под деревом. Габриэль, Крис, из породы тех девушек, которые вдохновляют. С Габи ты всегда будешь чувствовать себя всемогущим. Ее вера в тебя будет способна пробудить те качества, о которых ты ранее не знал. Рядом с ней даже босяк сможет стать царем. И самое главное – она всегда будет рядом. А если судьбе будет угодно лишить тебя сил, и болезнь уложит тебя в постель, – она поставит тебя на ноги.

— Есть индивидуальности, — про​бур​чал Сашка. — Их всё меньше, — сказал Роман. — Очень долго не было ситуации, при которой личность проявляет свой максимум. Войны, например, голода, оледенения…Все живут одинаково, и все становятся похожими друг на друга. — Ну, ты даёшь! — разозлился Сашка. — Все живут одинаково? Где ты это видел? У одних машины, у других — от получки до получки, одни ничем не гнушаются, другие всю жизнь в трамвае стоят, потому что стесняются си​деть. Одни верят во что-то, другие ни во что не верят… Роман скривился.

Счастлив тот, кто в тиши выращивает свою капусту, выкуривает после работы трубочку, выпивает по вечерам кружечку пива и честно любит свою Карлину. Вдвойне счастлив тот, кто сохранил в неприкосновенности свои идеалы, ходит на службу, которая его кормит, и пользуется уважением ближних. Но втройне блажен тот, для кого женщина означает целый мир, – я говорю женщина, не жена, – в ней он находит исполнение всех своих желаний, так что «их души сливаются воедино», – прости ироничную улыбку – женщина, в которую он верует. Да сохранит Бог глупцу его веру!

Кому-то пасть в бою? А если мне? О чем я вспомню и о чем забуду, прислушиваясь к дорогой земле, не веря в смерть, упрямо веря чуду. А если мне? Еще не заржаветь штыку под ливнем, не размыться следу, когда моим товарищам пропеть со мною вместе взятую победу. Ее услышу я сквозь ход орудий, сквозь холодок последней темноты... Еще едят мороженое люди и продаются мокрые цветы. Прошла машина, увезла гудок. Проносит утро новый запах хлеба, и ясно тает облачный снежок голубенькими лужицами неба.

ПредательствоНемного тяжело предательство принять,Как - будто изнутри тебя что-то терзает,И больно жжет в груди, и это не отнятьВся боль как - будто душу разъедает…Не знаешь, что сказать, в душе кипит огонь.Все мысли сбиты в кровь до полусмерти«Ну как она могла?», «А как же мог и он?»Твердишь сама себе, и в это ты не веришь.Идешь… Все как туман: машины и огни,Не чувствуешь себя как – будто не в реалеИ только крик души, и только крик в ночи:«Я не прощу! Я ненавижу! Знаешь…»

Нормальный человек считает нужным: 1. Забыть, кто он такой и чего желает, чтобы это не мешало производить, воспроизводить и зарабатывать деньги. 3. Тратить годы на обучение в университете, чтобы потом не найти работу. 4. Заниматься с девяти утра до пяти вечера тем, что не приносит ни малейшего удовольствия, чтобы по прошествии тридцати лет выйти на пенсию. 5. Выйти на пенсию, обнаружить, что сил наслаждаться жизнью уже не осталось, и очень скоро умереть от тоски. 8. Высмеивать тех, кто вместо денег стремится к счастью, и называть их «людьми, лишенными амбиций». 9.

 Когда он уходит, ты сходишь с ума. От горя, от ревности, от обиды. Он, такой нежный, такой трогательный, такой любящий — он просто не мог этого сделать. Сначала ты просто не понимаешь, что произошло — обзваниваешь его друзей, знакомых, опрашиваешь подруг, думая, что с ним что-то случилось. Но те лишь разводят руками или мычат, что недавно видела, но не очень уверена, когда точно. Ты начинаешь думать о самом страшном: его сбила машина, у него серьёзные неприятности, он попал в больницу, он… Любящее существо слепо. Нас бросают, нас втаптывают в землю, а мы ничего не видим.

Солнце, теплое и розовое, как земляничный морс, будет заливать наш берег и весь мир. Мы будем пить дешевое магловское пиво и слушать плохую музыку. Мы будем уверены, что нам никогда не будет двадцать. Мы будем верить, что никогда не умрем.

Пока ты с другими там примеряешь планы, на Ниццу, Ницше, на «да-да, вот здесь и ниже», Я по стеклу в душевой утекаю плавно, я оседаю на пол, и кафель лижет меня повсюду, до куда только достанет. И день утекает, словно сквозь пальцы жидкость, И я забываю, когда уже солнце встанет, что я еще собственно даже и не ложилась. Пока ты чинишь машину, и пишешь хокку, заказываешь пиво себе в спорт-баре, Я пробираюсь по горной тропинке в воздух и улыбаюсь, мать твою, улыбаюсь.

У нас большие проблемы! Потому что вы и многие миллионы таких же зомбированных телевизором слушаете меня сейчас. Потому что меньше 3% из вас читают книги. Потому что единственная правда для вас — это то, что дает вам этот ящик. Сегодня среди нас живет целое поколение людей, которые не знают ничего, кроме того, что получили из этого ящика. Этот ящик — их Евангелие. Божественное откровение. Этот ящик делает и свергает президентов, римских пап и премьер-министров. Этот ящик — страшнейшая дьявольская сила в этом безбожном мире, и горе нам, если он попадает в руки не тех людей!

Я вижу пятно стремительно тускнеющего неба, я вижу растущие вверх леса, я вижу мерно дышащий океан, хрупкий узор инея на оконном стекле, торжественный силуэт водопада, просвет молний, фары машин, высвечивающие одиноких потерянных прохожих, царственно медлительное движение ледников, разноцветные зонты на улицах, мёртвую птицу на земле, каплю росы на лепестке розы, ветер в твоих волосах И я соединяю всё в тугую вязь, в единый безусловный непререкаемый виток бытия, целостный, неделимый, который однажды я назову своей прожитой жизнью.

— Почему ты вообще захотел стать Серым Стражем? Чтобы было о чем порассказать, выпивши? — Даже не вериться, что ты выжил на Посвящении. — Что, неужто надрался и поспорил на пиво? Угадал? — Твой череп с первого удара проломлю. Спорим? — О а спорим, я тебя перепью и не сползу под стол? — Спорим!

[В немецком городе Виттенберг появился робот-священник, благословляющий верующих и читающий Библию]. Машины посягнули на святое в прямом смысле этого слова. А что дальше? Скоро они начнут покупать внедорожники и разъезжать по неровным дорогам Германии? Будут присваивать себе исторически важные здания и оборудовать их в свои базы для подзарядки? Введут обязательный предмет робототехники в школах? А может, они ещё и попросят удалить фотографии своего дорогого автомобиля с орловского сайта? Не знаю. Гоняя по голове серое вещество, я осознал, что мне лучше замолчать.

Оптимисты тоже грустят, правда, как-то иначе, по-своему. Когда листья с деревьев летят, они тоже льют слёзы солёные... Оптимистам дана печаль, но особенная — иная. И на каждом стоит печать, и у каждого доля лихая... Оптимисты не так уж просты и смеются, пусть плакать охота, пусть сирени цветут кусты, пусть ракетой мелькают годы... Оптимисты не верят в любовь, ни во что оптимисты не верят. У них просто горячая кровь, просто надо же что-то делать!? Оптимисты очень больны, потому что душа не корыто, потому что им в души плюют, от того они часто разбиты...