Пахабные добрые цитаты про боль

Они все такие юные, думал Дух, ощущая их боль и восторг, их наивную глупость, их красоту и страх. Они такие юные. Они ходят в своих дешевеньких украшениях, слямзенных из магазинов, в своих драных джинсах, в своих черных одеждах – как знак принадлежности к некоему тайному обществу. Обществу, куда принимают лишь тех, кто всегда опьянен: дешевым спиртным, дождливой полночью, сексом или поэзией. Тех, кто любит малоизвестные группы, которые делают настоящую музыку; тех, кто ложится не раньше четырех утра и боится заснуть, распираемый страхом и кошмарными снами наяву.

Бывший оргазм может стать будущей головной болью.

— Вот, я взял для тебя. Эти книги очень для меня важны. Это самая зрелая работа Шекспира, намного лучше «Гамлета». Тематически более проработанная. А это Ницше, один из самых влиятельных философов современности. Я не со всеми его тезисами согласен, но у него есть любопытные мысли. А это «Над пропастью во ржи», один из величайших американских романов современности. Сэлинджер очень влиятельный писатель. — Зачем ты все это делаешь? — Я подумал, что после того, как у нас был секс, было бы хорошо, чтобы у нас появились общие интересы, помимо харкания и поджогов.

— У нас был секс — А, так значит ты наконец заценил товар, а он Не оправдал ожиданий? У нее что, бобрик аж до колен лохматится, да?— Нет.— Влагалище, что ли, наизнанку вывернутое? Это, брат, не беда! Такое оперируют в два счета.— Я облажался.— Так значит ты пришел просить подмоги у куда более искушенного любовника? Два слова: мятные леденцы.— И при чем тут они?— Заглатываешь паршивца, устремляешься в южном направлении и ублажаешь ее орально. Из-за ментола ей будет казаться, что у нее там горит все! Они у меня всегда под рукой на случай необходимости. Бери. Это тебе.

Целоваться – более интимное занятие, чем ***ля. Именно поэтому мне никогда не нравилось, чтобы мои подружки ходили везде и целовали мужиков. Лучше б они их трахали.

 — Камила мне изменяет… — Камила? Да брось ты! — Нет, я уверен. Вчера она под стулом, на котором лежало платье, оставила две пары туфель. А? — Так. И что? — Ты что, ничего не понял? Дайана Лейн, Ричард Гир, фильм Неверная. Героиня оставила туфли под стулом от нерешительности, потому что у нее был другой! — Если она не может на что-то решиться, не значит, что она шлюха! — … Камила в последнее время изменилась. Когда мы занимаемся любовью, она стала более… — Более?.. — Более… Похотлива, что ли… — Мне бы твои заботы, Энрико, я тебя умоляю!!! 

Больше всего меня оправдывает то, что все девушки, которых я изнасиловал, были наркоманками и шлюхами. Это не значит, что жертвы заслуживают смерти, просто они не были святыми. А я болен и меня поджарят заживо. После смерти они вскроют мой череп и убедятся: одна его часть черная, высохшая и мертвая. Но им плевать.

 Гаррати думал о том, каково будет лежать в глубочайшей тишине, в вековой пыли с закрытыми глазами, видеть бесконечные, безумные сны, лежать века и века в воскресном костюме. Ничто не будет тебя беспокоить – деньги, успех, страх, радость, боль, горе, секс, любовь. Абсолютная пустота. Ни отца, ни матери. Мертвые – сироты. Конец мукам ходьбы, конец долгому кошмару, конец этой долгой дороге. Тело обретает мир и покой. Совершенная тьма смерти… 

Кофе. Напиток для одиночек, максимум для двоих. Но и тогда пьётся всегда — в одиночку. Такая схожесть с сигаретой. Думаешь о своём, что бы ни говорил… Цель, однако, одинакова — как правило, напиться; или это ритуал такой, для «своих». (-Хочешь, сварю кофе?) Отношения тоже могут быть либо быстрорастворимыми, в пакетиках (с презервативами :), либо настоящими. Которые варишь. Кофе? — пожалуйста, я принесу; но если хочешь уловить тонкую струйку, вьющуюся между зёрен изящной крепостью в чашку… то, чего не видишь… — тебе нужно смотреть, как кофе варят.

 Я по-прежнему считаю, что по-настоящему глубокий поцелуй более интимен, чем совокупление; женщина не должна так целоваться, если не намерена сразу же после этого поцелуя отдаться мужчине так, как он хочет. 

Но я размышляю дальше: раз пол есть тайна, «прикровенность», и это — не поверхность его, а самое внутреннее зерно, «душа» и «глубь», то ведь, очевидно, тот акт и в таких условиях, чтобы никто не мог даже догадаться, предположить, не мог даже «допустить мысли» — и будет «наиболее отвечающим душе предмета и существу дела», то есть совокупления: он будет и наиболее сладким, невыносимо сладким. Не на этом ли основаны измены?

Представьте себя на месте Творца (Господь Бог, Мать Природа, всё равно как назвать). Вам нужно сделать так, чтобы более умные сильные и активные существа обслуживали и защищали более слабых и трусливых. Как вы это организуете? Решение очевидно. Нужно сделать так, чтобы сильное и умное существо не могло обойтись без слабого. И ещё, желательно, чтобы сильное и умное существо не очень-то понимало ни методов, ни целей слабого существа. То есть, было неспособно воспринимать его адекватно. И именно так и сделано. Женщина для мужчины — «загадка». И мужчина привязан к женщине сексом.

 Секс, как сложный коктейль, может содержать самые неожиданные ингредиенты (боль, страх, стыд — в том числе), но отвращения, как мне кажется, в нем быть не должно. Это как гоголь-моголь с тухлым яйцом — никуда не годится. 

 Они все такие юные, думал Дух, ощущая их боль и восторг, их наивную глупость, их красоту и страх. Они такие юные. Они ходят в своих дешевеньких украшениях, слямзенных из магазинов, в своих драных джинсах, в своих черных одеждах – как знак принадлежности к некоему тайному обществу. Обществу, куда принимают лишь тех, кто всегда опьянен: дешевым спиртным, дождливой полночью, сексом или поэзией. Тех, кто любит малоизвестные группы, которые делают настоящую музыку; тех, кто ложится не раньше четырех утра и боится заснуть, распираемый страхом и кошмарными снами наяву.